– С днем рождения, милый, – произнесла она.

– Спасибо, матушка, – отозвался Джайлз, когда она склонилась к нему, чтобы поцеловать; Гарри впервые в жизни увидел друга смущенным. – Это двое моих друзей, Гарри и Дикинс.

Гарри пожал руку даме, ненамного превосходившей его ростом, и та отблагодарила его такой сердечной улыбкой, что скованность мигом прошла.

– Почему бы нам всем не перейти в гостиную, – предложила она, – и не выпить чаю?

Она проводила мальчиков из вестибюля в просторную комнату, окна которой выходили на лужайку.

Когда Гарри вошел, ему не захотелось садиться – он предпочел бы разглядывать картины, висевшие на всех стенах. Но миссис Баррингтон уже подвела его к дивану. Он утонул в плюшевых подушках и невольно уставился в эркерное окно на аккуратно подстриженную лужайку, вполне подходящую для крикета. Дальше виднелось озеро, в котором плавали довольные дикие утки, явно не озабоченные прокормом. Дикинс устроился на диване рядышком с Гарри.

Никто не произнес ни слова, когда еще один мужчина, на этот раз в коротком черном пиджаке, вошел в комнату, а за ним проследовала девушка в опрятном синем форменном платье, похожем на то, что мама Гарри носила в отеле. Горничная внесла большой серебряный поднос и поставила его на овальный столик перед миссис Баррингтон.

– Индийский или китайский? – спросила та, глядя на Гарри.

Мальчик не понял, о чем шла речь.

– Спасибо, матушка, мы все будем индийский, – вмешался Джайлз.

Гарри казалось, Джайлз научил его всему, что нужно знать об этикете, соблюдаемом в приличном обществе, но миссис Баррингтон внезапно повысила планку.

Лакей разлил чай по чашкам, и горничная поставила их перед мальчиками вместе с десертными тарелками. Гарри уставился на гору бутербродов, не решаясь к ним притронуться. Джайлз взял один и переложил к себе на тарелочку. Его мать нахмурилась.

– Сколько раз тебе повторять, Джайлз: прежде чем заниматься собой, дождись, когда твои гости первыми решат, чего им хочется.

Гарри хотелось объяснить миссис Баррингтон, что Джайлз всегда подает пример, чтобы он знал, как надо делать и, главное, как не надо. Дикинс выбрал бутерброд и положил себе на тарелочку. Гарри тоже. Джайлз терпеливо дождался, пока Дикинс не возьмет свой бутерброд и от него не откусит.

– Надеюсь, вам нравится копченый лосось, – заметила миссис Баррингтон.

– Отменно, – вмешался Джайлз прежде, чем его друзья успели признаться, что они никогда не пробовали копченого лосося. – В школе нам дают только бутерброды с рыбным паштетом, – добавил он.

– Расскажите-ка мне, как у вас дела в школе, – предложила миссис Баррингтон.

– Есть куда совершенствоваться – так, по-моему, Фроб отзывается о моих успехах, – откликнулся Джайлз и взял еще один бутерброд. – А вот Дикинс первый по всем предметам.

– Кроме английского, – уточнил тот, впервые вступив в беседу, – там меня на пару процентов превзошел Гарри.

– А ты сам в чем-нибудь превзошел кого-нибудь, Джайлз? – спросила его мать.

– Он второй по математике, миссис Баррингтон, – вступился за друга Гарри – У него врожденный талант к счету.

– Совсем как у его дедушки, – заметила миссис Баррингтон.

– Ваш портрет, что над камином, вышел очень удачно, миссис Баррингтон, – сменил тему Дикинс.

– Это не я, Дикинс, а моя дражайшая матушка, – с улыбкой поправила она, но, увидев, как понурился мальчик, поспешно добавила: – Но какой очаровательный комплимент. В свое время она слыла красавицей.

– А кто написал этот портрет? – поинтересовался Гарри, выручая Дикинса.

– Ласло, – ответила миссис Баррингтон. – А почему вы спросили?