Тим давно перестал анализировать свои чувства к Лире. Раньше, в первые дни, еще в княжеском замке, пытался. Жалел ее, но близко к себе не подпускал — боялся флера; живой пример Стефана, обезумевшего брата Йарры, надолго врезался ему в память. Потом было долгое путешествие через горы, нападение духов — и перепуганная девчонка, вцепившаяся в его ремень. Маленькая, как мышонок, с еще незажившими синяками на лице от побоев матери, с огромными синими глазами, полными слез… И Тимар пропал.

Он сам не понимал, что с ним, лишь чувствовал, что рядом с Лирой тепло. По-человечески тепло. И ледышка, образовавшаяся на месте сердца слишком много повидавшего семнадцатилетнего парня, начала таять. С Лирой можно было смеяться до слез, до икоты, молчать — о, как он ценил тишину! — и говорить. Просто говорить, не опасаясь, что его слова переврут и донесут учителям или графу, как бывало.

Кто бы мог подумать, что он, Орейо, станет водить дружбу со смеском! С непризнанным бастардом! С девчонкой! И будет горло готов перегрызть тому, кто оскорбит ее за нечистую кровь. Рядом с ней он становится сильнее, умнее. И жестче, не без этого. Он до последнего тянул с отравлением Стефана, а потом, чтобы защитить свое синеглазое солнышко, не колеблясь, отправил к Корису двадцать человек. Не сомневаясь ни минуты, признал Лиру сестрой, принял в семью Орейо. Отец наверняка в гробу перевернулся — Тимар хорошо помнил, как он кичился чистотой рода. И Джайр… Лира опередила его буквально на полшага, потому что Тим сам тем вечером подбросил в вещи слуги сенешаля перстень, снятый с руки пьяного гостя.

Он был готов на все, лишь бы его девочка была рядом, лишь бы греться рядом с ней. Кто бы заменил ему Лиру? Ее непосредственность, ее умение рассмешить, да черт с ним, со смехом, нахамить так, что не обидишься, ибо правда? Галия?.. Возможно, да. Но уехать от Лиры? Видеть ее пару раз в год? Немыслимо! И он отказался от великодушного предложения графа, заметившего, как его помощник поглядывает на его любовницу.

Тимар понимал, что когда-нибудь Лира выйдет замуж, и с ужасом ждал этого дня. Муж, кем бы он ни был, увезет ее, и хорошо, если в соседний город. А если в другой конец страны? А если на Острова?! Потом стало ясно, что граф готовит ее отнюдь не к выгодному брачному контракту, и Тим немного расслабился. А когда окончательно убедился, что Йарра попал под воздействие флера, даже обрадовался. Поначалу. И, хорошо изучив взбалмошную девчонку, начал надоедать ей разговорами о графе — нельзя с ним общаться, не стоит, неприлично, опасно! Все получалось как нельзя лучше — ведь запретный плод сладок, тем более для этой маленькой бесовки, — пока Йарра все не испортил. Ну что ему стоило за ней поухаживать! Подождать еще хотя бы полгода-год!

Из Эйльры Лира вернулась потухшей, запуганной, издерганной. Нервно вздрагивающей от резкого звука или движения, прячущей синяки на шее и запястьях. Скотина!

Видеть бледную тень Лиры было больно, и Тимар, готовый к одиночеству, к холоду — невыносимому холоду, замораживающему душу, предложил ей побег. Но она отказалась.

— Жертвенный агнец, — скрипел зубами Тим, наблюдая за Лирой в магическом зеркале.

Поехала в Лизарию, уничтожила Дойера, спасла Алана и только тогда сбежала, злая на весь мир. А граф нашел ее и вернул обратно.

Втайне Тимар был ему благодарен. Потому что с Лирой тепло.

* * *

Тим вздрогнул, как от толчка, и открыл глаза. Проспал он недолго — часы показывали начало седьмого утра. Голова гудела, в горле стоял противный ком, а сердце немилосердно колотилось от духоты.