Дэгни переменилась в лице и направила велосипед в сторону Арне. Тот с испугом принялся поспешно тормозить. А потом на глазах изумленного Димы девочка вышибла собой обидчика из седла. Они грохнулись на тротуар и перекатились на газон. Дэгни вцепилась обеими руками в уши Арне, и тот тоненько заверещал, не прекращая при этом смеяться.

– Кто тупица с косичками? – спросила Дэгни, продолжая накручивать мальчишеские уши.

– Я! Я! Ой!

– И где эти косички?

– У тебя в руках! Ай, ну, отпусти уже!

Дима спрыгнул с велосипеда, не зная, вмешаться ему или нет. Судя по всему, эти трое частенько колотили друг друга, оставаясь при этом, как ни странно, друзьями.

– Народ, мы приехали, – оповестил всех Франк. Он тоже слез с велосипеда и, бросив его, показал куда-то вперед.

В конце Пил-стрит виднелся галечный пляж с видом на бухту Мельген. Вправо уходила улица Оллевейн, представлявшая собой растянутое лицо городка, если смотреть на него со стороны моря. Но Франк показывал на последние коттеджи Пил-стрит, расположенные слева. Последний и третий с конца явно пустовали. Об этом говорили полусгнившие ступени веранд и размеченные собачьим дерьмом газоны.

Предпоследний дом выглядел еще хуже. Только здесь причиной удручающего вида послужила рука хозяина. Перила крыльца оказались разобраны и обточены, будто кто-то пытался из них что-то вырезать. Окна, выходящие на улицу, были заколочены, причем, к немалому удивлению Димы, изнутри. На стенах просматривались многочисленные царапины, сделанные отверткой или похожим инструментом.

– Говорят, Шакальник так всех достал, что шахтеры, выходя из забоя, бросили его и сами все обвалили, – произнес Франк, не сводя взгляда с жуткого дома. – А он умудрился продержаться под завалом двое суток, пока его не откопали.

– Скажешь тоже. – Дэгни слезла с Арне и встала рядом с Франком и Димой. – Шахтеры своих не бросают.

– Я тоже так думаю, – согласился Дима. Идти в логово к тому, кого называли Шакальником, совсем не хотелось.

Арне вскочил и первым подкрался к коттеджу шахтера. Между участками домов Лиллехейма оставалось достаточно места, чтобы могла проехать машина, и мальчик скользнул в открывшийся проход. Помахал рукой, маня остальных.

Когда все собрались, Арне прошептал:

– А я слышал, что он специально не поднялся со всеми на поверхность. Вместо этого Шакальник затаился в темноте, дождался, когда все уйдут, а потом принялся долбить одну из крепей. И бил, пока ему «Гунфьель» на башку не упал.

Это показалось правдоподобным, и всем без исключения стало не по себе. Даже Арне. Он на полусогнутых ногах прошел влево на три метра и показал на дыру в заборе, она была размером с ладонь. Смотровое отверстие располагалось на уровне пояса, и всем пришлось опуститься на колени.

Дима заглянул и разинул рот. Шакальник был одним из самых отталкивающих людей, которых доводилось видеть мальчику. Высокий и худой, с пожелтевшей кожей. В отвисших серых штанах и расшнурованных ботинках, с оголенным торсом. Лицо вытянутое, чем-то похожее на лошадиное. Шакальник что-то напевал себе под нос и вырезал какую-то фигурку из дерева. Слева, под синим навесом, поблескивало каменное изваяние, скрытое тенью.

– Он тут такое в прошлый раз творил! – с жаром прошептал Арне.

– Что? Что он творил? – Франк вытаращил глаза. Последнее ребячество их компашки он пропустил: пришлось везти Андеша в Мушёэн на ежегодное врачебное обследование.

– Всякое. – Арне многозначительно хмыкнул. – Спроси у Дэгни. Ее чуть не вырвало.

Дэгни покраснела и схватила Арне за не успевшее остыть ухо.