Он набросился на свою еду так, словно она была врагом, которого нужно растерзать. Но постепенно брал себя в руки, и становился все спокойней.

               А мне вспомнилось, как в детстве я втайне от всех учила его этикету за столом. На любые попытки взрослых поправлять его он или отвечал грубостью и хамством, или вообще отказывался есть.

               Когда я застала его как-то в одиночестве на кухне поздно вечером, он весь напрягся. Я видела, что он пытается правильно воспользоваться ножом и вилкой. У меня тогда что-то больно сжалось внутри, и я подумала: где и как должен расти мальчик, чтобы не иметь представления даже о простейших столовых приборах. Я не стала ничего говорить, а просто обошла его и встала за спиной. Римман следил за мной настороженным взглядом пойманного зверька. Я обхватила его сзади, встав на цыпочки, и стала двигать его руками. Он сначала заворчал недовольно, но потом подчинился.

               А через неделю он, придя ко мне перед сном, мялся какое-то время, а потом попросил:

               – Ты можешь научить меня читать, Ники?

               Я была удивлена. Мой отец нанимал учителей для мальчишек, но Римман упорно игнорировал занятия, хотя проявлял прямо-таки дикое упорство на уроках боевых навыков.

Я даже краем уха слышала, что Филорд, Тень моего отца, говорил, что этот мальчик –  настоящий убийца.

               – Он безумно свирепый и не в состоянии вынести, чтобы хоть кто-то одержал над ним верх. Для него, похоже, легче умереть, чем подчиниться. Я, пожалуй, за всю жизнь не встречал никого, в ком бы была настолько сильна доминантная сущность, тем более в столь раннем возрасте.

               – Что ты думаешь? – спросил тогда папа. – Есть ли шанс, что он сможет быть Тенью? Ведь как бы то ни было, это подразумевает подчинение.

               – Шансов мало. Но если мальчишка сумеет справиться с этими неконтролируемыми порывами гнева, то, пожалуй, лучшего защитника просто не рождалось. Если он станет чьей-то Тенью, то только если будет искренне привязан к Хозяину. И тогда помоги Бог тому, кто решит покуситься на жизнь его подопечного. Потому что этот мальчик способен убивать так легко и так яростно, что противостоять ему никто не сможет. Уже сейчас от спаррингов с ним отказываются мои взрослые ученики. Если он станет Тенью, то от Хозяина его можно будет оторвать, только убив.

               – Ники, я велел тебе есть, а не витать в облаках. – Я вздрогнула от раздраженного голоса Риммана. – О чем это ты так замечталась?

               – Всего лишь вспомнила, каким ты был в детстве, – честно призналась я. – Мне не хватает того Риммана. Я всегда скучаю по нему.

               Лицо мужчины дернулось как от сильной боли, а потом опять привычно заледенело.

               – Не стоит тебе вспоминать о том Риммане, Ники! Он сдох, когда его оторвали от тебя и, избив до бесчувствия, вышвырнули вон, запретив даже мечтать о возвращении и возможности увидеть тебя хоть издали, – голос Риммана звучал глухо, будто сейчас он говорил не думая.

Мне вдруг захотелось протянуть руку через стол и дотронуться до него, потому что на одну секунду он открылся и стал прежним. Моим Римманом. Но в эту минуту в дверь постучали, и он, вздрогнув, стряхнул с себя это наваждение и стал обычным.

– Да!

               – Девочки спрашивают, можно ли подавать десерт, – сказал, входя, Мит и, одарив меня похабным взглядом, ухмыльнулся и смачно облизнулся. – Или ты с десерта и начал, босс?

               Я сжала зубы, чувствуя, как загораются от стыда мои щеки.