– Подойди ко мне, – приказал он.

               Я нерешительно посмотрела на него и встретилась с испытывающим взглядом его прищуренных глаз.

               – Я сказал, подойди ко мне, Ники.

               Я встала и шагнула к нему. Римман отодвинулся на стуле от стола.

               – Сядь на мои колени. Лицом ко мне.

               Я сглотнула и опустилась, оседлав его, сохраняя как можно больше расстояния между нами.

               – Ближе.

               Я придвинулась немного.

               – Ближе, Ники.

               Я почувствовала, как напряглась моя грудь под одеждой и опять мучительно потянуло низ живота. Похоже, любой контакт с телом Риммана вызывал приступ сексуального голода, невзирая на то, что я чувствую к нему в этот момент.

               Мои напряженные соски через ткань коснулись груди Риммана, и он издал резкий звук, говорящий о том, что это не оставило его равнодушным.

               – Поцелуй меня, Ники, – последовал следующий приказ.

               Я наклонилась чуть вперед, делая наш контакт плотнее и отказываясь смотреть ему в глаза. Его запах заполнил мои легкие, вызывая головокружение и потерю ориентации. Даже сквозь полуопущенные веки я ощущала его голодный взгляд, жадно впитывающий мою реакцию.

Я коснулась его жестких губ, слегка прижимаясь.

               – Плохо, Ники! – выдохнул Римман у моего рта. – Я велел поцеловать меня, а это не поцелуй. Давай, постарайся лучше.

               Я приоткрыла губы и осторожно провела языком по контуру его губ, ощутив, как они слегка дрогнули. Втянула его нижнюю губу, посасывая, и обвела языком снова. Римман оставался практически безучастным, и, если бы не его дыхание, я бы подумала, что ему совершенно все равно.

               – Ты можешь лучше, – прошептал он.

               Опять злость, которую я, казалось, укротила, вспыхнула в моем затуманенном его близостью мозгу. Я атаковала его губы так, как раньше делал сам Римман, сминая их и вымогая пропуск вглубь. Римман будто сомневался несколько секунд, но потом открылся мне, позволяя нашим языкам встретиться. Он давал свободу целовать себя жестко, так, как если бы это я теперь завоеватель, и это жутко заводило меня. Я вцепилась в его волосы и вталкивала свой язык, не изучая, а требуя утоления жажды. Римман застонал и задрожал подо мной, и его бедра пришли в движение. Я чувствовала между своих ног его однозначную каменную твердость и его тягучие, развратные движения выдавали, насколько его не оставил равнодушным мой первый самостоятельный поцелуй.

               В этот момент открылась дверь и вошла официантка с подносом. Она кашлянула от удивления, и я дернулась с колен Риммана. Но он одной рукой вцепился в волосы на моем затылке, а второй – обвил мою талию, сжимая, как железным обручем.

               – Разве я позволил тебе остановиться? – прошипел он, и уже сам впился в мои губы.

               Пару секунд я еще помнила о присутствии девушки, выставляющей тарелки на стол, но затем агрессивные нападки его рта, хриплые голодные стоны и откровенные движения тела подо мной снова затянули в какое-то изолированное пространство, в котором единолично царил Римман. Я забыла обо всем, смирившись с тем, что не могу бороться с этой стихией.

               – Как же я хочу прямо сейчас оказаться у тебя внутри и трахать так долго и жестко, чтобы ты свое имя забыла, Ники, и орала лишь мое! – в его хриплом шепоте бушевала настоящая ярость неутоленного желания.

               И прямо сейчас я тоже хотела, чтобы он сделал именно то, о чем говорил. Темное и примитивное вожделение поднималось во мне, заполняя все сознание без остатка.