Римман управлял мною, лаская себя, не отрывая глаз от моей выставленной под его взгляд промежности. Его лицо было напряженным, как от гнева, рот приоткрыт, и клыки выступили в устрашающем оскале.

               – Охренеть, Ники, ты просто течешь, – прохрипел он. – Я готов рехнуться от твоего запаха.

               Дыхание Риммана было таким бурным, что казалось, он задыхается. Неожиданно он разорвал это убивающий меня контакт.

               – Сама! – рыкнул он. – Давай, Ники!

               Я замерла на секунду, сомневаясь. Но Римман издал такой гневно-умоляющий стон, что я сжала пальцы и начала скользить по его каменной твердости самостоятельно. И с каждым движением мое собственное возбуждение поднималось все выше, виток за витком.

               – Сожми его! Жестче! Быстрее! – выдыхал Римман приказы сквозь беспрерывные гортанные стоны и рык. – Давай, Ники, не останавливайся!

               Член его стал еще жестче и толще в моем кулаке и пульсировал. Римман сорвался на рев, выгибаясь и яростно толкаясь навстречу.

               – Ни-и-ики-и-и! – от его вопля задрожали стекла, и на мое напряженное запястье и живот плеснулась раз за разом густая, раскаленная жидкость.

               Тело Риммана дергалось в конвульсиях, а лицо искажалось, как в агонии. Я смотрела на него и почти проваливалась в собственный оргазм от вида подобного концентрированного мужского наслаждения. Римман вдруг упал на колени и, обхватив мои ягодицы, резко сдвинул к самому краю подоконника. Втиснув свои широченные плечи между моими бедрами, следующим движением он накрыл ртом мое лоно. Его губы набросились на меня так свирепо, будто за что-то мстили. Меня сорвало и швырнуло в самый центр смерча в одну секунду. И мой мучитель вовсе не собирался быть милосердным. Едва отхлынула первая волна, он без отдыха и жалости обрушил на меня новую, а затем опять. Я не помню, кричала ли и умоляла ли его остановиться. Возможно, это длилось вечно, и я покинула собственное тело, не в силах это выдерживать. И лишь на краю сознания, кажется, слышала хриплый шепот.

               – Ты не сможешь забыть меня... Я тебе не позволю...

               Очнулась я опять на диване. Нижняя часть тела была накрыта пледом. Римман сидел за столом и, судя по всему, препирался с каким-то поставщиком алкоголя. На меня он даже не смотрел, словно меня и не было здесь. Ну да, игрушкой воспользовались и отложили до следующего раза.

               Мое тело ощущалось невесомым, а душа – вывернутой наизнанку. Мне до одури захотелось заплакать. Я, давясь слезами, отвернулась к спинке дивана и зажмурила глаза.

               – Ники, может, ты уже оденешься и мы поедем на обед? – раздался холодный голос Риммана за моей спиной.

               – Как скажешь, – ответила я и, поднявшись, поискала одежду.

               Она нашлась тут же на диване. Коснувшись живота, я не нашла там следов нашей близости, как и на бедрах и в промежности.

               – Я вытер тебя, пока ты была в отключке, – сказал мужчина, увидев мое движение. – Привык сам убирать за собой.

               И тут мне подумалось, что мы ведь совсем не были тихими.

               – Твоя секретарша уже привыкла, наверное, к таким звукам из твоего кабинета, – покусывая губу, раздраженно сказала я.

               Римман усмехнулся, изучающе глядя, как я одеваюсь.

               – Ага. Давай, включи стерву на полную и скажи еще, что ей и самой частенько приходится тут покричать.

               – А что, не так? Смотрит она на тебя с таким обожанием, что я бы этому не удивилась.