– Я понимаю, что вы хотите сказать, – не дослушал Рэддок. – Дело в том, что это не совсем яд. По словам эксперта, на упаковке букета обнаружены следы сильнодействующего почечного препарата с магической компонентой. Только не просите его назвать, химия никогда мне не давалась.

Вот теперь я растерялась окончательно. Потерла виски пальцами и чуть поерзала на стуле. Любопытно, газеты намеренно исказили факты – для пущей трагичности – или полиция попридержала сведения?

– Не яд? Почему тогда речь идет об убийстве?

Рэддок повел шеей, разминая мышцы.

– Лили, я в весьма щекотливом положении. Если станет известно, что я поделился с вами сведениями, мне несдобровать.

Я нетерпеливо отмахнулась.

– Эндрю, будет вам. Неужели вы еще не убедились, что мне можно доверять? Клянусь, я ни слова не пророню Дариану. И обещаю сообщать вам обо всем, что станет вам известно. Считайте меня, скажем, осведомителем. Такой вариант вас устроит?

Рэддок смерил меня задумчивым взглядом.

– Хорошо. Дело в том, что покойный страдал сильной аллергией и всегда носил в кармане лекарство от этой напасти. По инструкции его категорически запрещено принимать одновременно с тем самым почечным препаратом, которым полили букет. Как думаете, какова вероятность, что это сделано случайно?

– И много вылили?

– Порядочно. С полфлакона.

Тупоумием я никогда не отличалась.

– Значит, убийца, – произнесла я медленно, – надеялся, что смерть спишут на болезнь. Если бы там случайно не оказались вы, Эндрю, с вашим феноменальным чутьем…

– То убийца легко ускользнул бы от ответственности, – резко кивнул инспектор. – Недурная задумка. Как вы понимаете, для такого плана убийца должен был неплохо знать жертву, ее привычки и уязвимые места.

Намек был предельно прозрачен.

– Это не обязательно дело рук Дариана. Сколько знакомых было у этого его компаньона?

Рэддок вздохнул и потер переносицу.

– Визитка, – напомнил он терпеливо. – На ней его отпечатки.

Я лишь отмахнулась.

– Дариан не такой дурак, чтобы оставлять за собой столь явные следы. Мало ли визиток он раздает?

Инспектор кривовато улыбнулся.

– Вы защищаете его с таким пылом, – произнес он тихо, – что мне хочется тотчас отправить его за решетку.

Я не сразу нашлась, что на это ответить.

– Знаете, я была не права касательно загадок, – призналась я со вздохом. – Мне разонравилось впутываться в расследования.

– Жаль, – Рэддок принялся вертеть в пальцах ложечку. – Я как раз хотел предложил вам поучаствовать в этом деле. Негласно, разумеется.

– Разумеется… – повторила я задумчиво. – Инспектор, давайте начистоту. Зачем я вам?

Он дернул уголком губ.

– Вообще или в этом деле?

– В этом деле, – уточнила я поспешно. Пожалуй, даже слишком поспешно – вон как потемнели его карие глаза.

– Я расследую убийство Лайонела Далтона, но не могу всецело полагаться на свое чутье.

Рэддок умолк и наконец оставил в покое ложку.

– Почему же? – спросила я почти мимо воли.

Он поднял на меня взгляд. На его губах играла странная полуулыбка.

– А вы не догадываетесь? – он взял меня за руку. – Сказывается моя, кхм, личная заинтересованность. Лили, я…

Я не могла оторвать взгляда от его лица. Последним в любви мне изъяснялся Стивен, но это было не в счет. Букет алых роз, в котором пряталась коробочка с кольцом, пылкие фразы, которые лились так легко, что только полная идиотка не заподозрила бы в них фальшь. Весь мой житейский опыт неопровержимо свидетельствовал, что чем сильнее чувства, тем труднее признаться в них.

Рэддок молчал, не в силах справиться с внезапной немотой.

Поцеловать его, что ли? Надеюсь, мой бравый инспектор не хлопнется от этого в обморок. Я уже почти решилась, но нам помешали.