Если упасть с такой кручи, то даже стригой разобьется насмерть. Ведь так? Луминица сделала еще один шаг вперед. Теперь носки ее опинчей почти висели в воздухе. Тяжелый полдень лениво ворочал воздушные массы. Земля лежала плоской чашей с отколотыми краями гор. Внизу дыбились камни. Нет, вниз лучше не смотреть. Луминица подняла глаза к пустому небу и сжала кулаки. Ну же! Решись! Наверное, с закрытыми глазами будет не так страшно?

Луминица закрыла глаза. Темнота взрывалась цикадами, она набегала шорохом листьев, она звала, и только сердце колотилось в груди быстро-быстро. Луминица развела руки. Ветер трепал рукава-крылья, как будто обещая помочь. Вот так! Пора в полет!

- Стойте, госпожа!

Заполошный крик сзади напугал Луминицу и заставил открыть глаза. Она резко повернулась и от поворота чуть не упала вниз, потеряв равновесие. Но Тамаш, в два прыжка преодолев поляну, схватил девушку за руку и отдернул от пропасти.

- Ты что задумала?

Бледное лицо Тамаша было близко, а пальцы мертвой хваткой сжимали ее за руку.

- Пусти! – сквозь зубы сказала Луминица, и слезы брызнули из ее глаз.

Она снова закрыла глаза. Проклятый Тамаш! Черт его послал! Еще бы минута!..

- Ты что задумала, Луминица? – снова строго вопросил Тамаш и слегка встряхнул девушку. – С ума сошла?

Луминица не стала придавать значения этой фамильярности, а просто уставилась на Тамаша огромными глазами, в которых стыла боль.

- Ну-ка сядь сюда! – продолжая говорить повелительным тоном, сказал юноша и заставил Луминицу усесться на землю.

- Хочу пить, - равнодушно сказала Луминица, как будто разговаривая не с Тамашем, а с пустотой.

- Ручей неподалеку, - сказал Тамаш.

- Принеси воды, - таким же отстраненным тоном попросила Луминица.

- Ну вот еще! Я за водой пойду, а вы, не дай Бог, сиганете с обрыва! Нет уж! Вместе пойдем! Я вас провожу.

И Тамаш протянул руку Луминице, поднимая ее с земли. Луминица послушно пошла за Тамашем, который повел Черешу в поводу.

Они шли не более четверти часа, и Тамаш привел Луминицу к ручью, который тек среди замшелых камней тонкой струйкой. Череша, не заставляя себя упрашивать, с фырканьем погрузила морду в воду. Луминица наклонилась над ручьем и стала жадно пить. Потом она уселась на поваленное дерево рядом с ручьем и уставилась на Тамаша. Объясняться не хотелось. И даже говорить не хотелось. И извиняться за свое поведение месяц назад тоже не хотелось. Тамаш смотрел на Луминицу странным жадным взглядом, как будто искал в ее лице что-то одно ему ведомое.

- Почему ты так странно смотришь на меня, Тамаш? – вымученно улыбнувшись, спросила Луминица.

Тамаш не смутился и не отвел глаз.

- Странно?

- Так смотришь, как будто я смертельно больна.

- А вы здоровы, госпожа?

- Давай на ты, Тамаш, - устало предложила Луминица. – Я тебе не госпожа, а ты мне не слуга.

- Вот как? – ухмыльнулся Тамаш и сел рядом на бревно.

Луминица лишь досадливо повела плечом. Он ждет ее извинений за прошлый раз? Казалось, что это было в прошлой жизни. Да это и было в прошлой жизни на самом деле. Та Луминица умерла. Умерла в подземелье, а вместо нее родилась… Родилось чудовище, которое не знает, ради чего жить. И стоит ли жить…

- У вас на голове седая прядка, - вдруг сказал Тамаш.

Лицо Луминица закаменело. Она скрыла выбившиеся из-под платка волосы. Тамаш замолчал. Луминица тоже не спешила нарушить молчание.

- Прошлой зимой стояли страшные холода. Вы помните, госпожа? – мягким голосом начал Тамаш.

- Да, я помню. Все перевалы засыпало снегом.

- Однажды утром, выйдя из дома, я увидел на косе, повешенной под стреху, воробья. Он видимо сел, бедняга, и примерз к железу. Совсем уже от холода околевал.