— Пойдём, — решительно потянула она меня за собой.

— Куда?

— В Notfallaufnahme (Пункт неотложной помощи - нем) самой ближней больницы...

— Но я жива-здорова!

— Так ты хочешь забеременеть???

— Конечно нет!!!

— Тогда там тебе выпишут таблетки, и всё путём...

В приёмном зале ожидания мы, к счастью, просидели меньше часа. Женщина-гинеколог вызвала меня по фамилии. Было так стыдно и неловко рассказывать ей обо всём... Она осмотрела меня на стуле. Прощупала. Взяла мазок.

— Результаты анализов будут через две недели, вот вам рецепт для двух таблеток. Выпейте по инструкции. В следующий раз предохраняйтесь!

— Простите, а на ВИЧ и прочие болезни тоже будет результат?

— Нет, — отрезала она — По этому поводу обращайтесь к своему лечащему интернисту или врачу-гинекологу, у которого стоите на учёте. У нас здесь травмпункт, понимаете?!

От стыда я готова была провалиться сквозь землю.

— Пить или не пить? — спросила саму себя, сидя спустя полчаса на той же скамье у библиотеки с Франческой, держа в руках серебряный блистер с анти-бэби-таблетками. — В них столько побочки! И потом прямого попадания не было, а так... На живот!

— Не будь дурой, по твоему календарю, у тебя 'опасное' время. А ещё есть такая вещь, как 'предэякулят'...

— Да, ты права..., — тяжело вздохнула, открыла крышку бутылки с водой и проглотила во внутрь мощный гормон.

— Что теперь будешь делать? — сочувственно спросила она меня.

— Пойду в библиотеку готовиться к экзамену?!

— Я имела в виду ситуацию с Ханнесом...

Не знала, что ей ответить. Не знала, что и думать. Знала только то, что не смогу спокойно показаться ему на глаза. Прошлой ночью он уже видел и ласкал меня почти везде... Мы перешли с ним соседскую и дружественную грань!

20. 18. Попалась! Вовсе нет...

В библиотеке я выключила телефон и от греха подальше засунула в личный шкафчик.

Ханнесу номера своего сотового не давала, но мой десятизначный номер, как и номера всех остальных жильцов нашей семикомнатной общаги, красовался пригвождённым на кухонной стене — в случае SOS. Поэтому да, я всё же опасалась его звонка...

Мои два экзамена (письменный и устный) прошли, к моему собственному изумлению, легко. Закончив двадцатиминутное интервью со мной, пожилой профессор по экономике, Герр Хайнц поздравил меня с поступлением и даже похвалил высокий уровень моего немецкого.

Я вылетела из экзаменационной аудитории, настолько окрылённая своим первым успехом, что немедля позвонила своим родным из телефонной будки внутри здания. В течении одной, дорого оплаченной минуты, я, мои родители, Ди, Назар – все мы хором визжали от восторга и радости. На их дальнейшие поздравления и прощание с ними у меня не хватило монет... Но я всё равно вышла из будки, готовая обнять и расцеловать весь мир. Включила наконец свой мобильный, оповестивший меня сразу об аж двадцати пропущенных звонках с неизвестного мне номера. Я не стала перезванивать, решив, что если тому, кто так много звонил, что-то срочно от меня нужно, то этот кто-то обязательно ещё раз мне позвонит.

Я полетела к выходу, по дороге вчитываясь в вручённую листовку с анонсом о скорой демонстрации против повышения оплаты за семестр. Учёба в Гумбольдтском была практически бесплатной, но все студенты платили за весь академический год меньше шестисот евро. Дорогой учёба выходила в плане расходов на жизнь в Германии... Если студенты находили себе постоянные подработки, а им разрешалось работать до двадцати часов в неделю, то прожить на минимум и выучиться при этом, виделось мне вполне реальным.