Этану уже чудилось, что в гараже он вовсе не один. За каждым внедорожником, за каждой бетонной колонной мог поджидать его давний друг, в загадочном состоянии, с неизвестно какой целью.

Но никто и ничто не помешало Этану добраться до «Экспедишн».

Никто и ничто не ждало его в салоне. Сев за руль, даже до того, как завести двигатель, он заблокировал дверцы.

В армянском ресторане на бульваре Пико царила атмосфера еврейской кулинарии, а еду подавали такую вкусную, что даже приговоренный к смерти, отведав ее на своей последней трапезе, не смог бы сдержать улыбку удовлетворенности. Должно быть, по этой причине такое количество копов в штатском и киношников в одном месте можно было встретить разве что в зале суда, где слушалось дело очередной кинознаменитости, отправившей на тот свет свою вторую половину.

Когда Этан вошел в зал, Рисковый Янси уже ждал в кабинке у окна. Даже сидя, он поражал своими габаритами. Пожалуй, мог бы сгодиться на главную роль ремейка «Здоровяка», если б ее решили отдать негру.

Рисковому уже принесли двойную порцию копченой баранины с огурцами и помидорами.

Едва Этан сел напротив крупногабаритного детектива, тот оторвался от еды.

– Кто-то мне сказал, что слышал в новостях, будто твой босс получил двадцать семь миллионов за два последних фильма.

– По двадцать семь миллионов за каждый. Первым пробил потолок двадцати пяти миллионов.

– Да, бедность ему не грозит.

– Плюс навар.

– Какой еще может быть навар при таких гонорарах?

– Если картина становится хитом, он получает еще и долю прибыли.

– И сколько это может быть?

– Если верить «Дейли верайети», наиболее удачные фильмы, идущие в мировом прокате, приносят ему по пятьдесят миллионов.

– Так ты нынче читаешь прессу шоу-бизнеса?

– Она постоянно напоминает мне, что он – очень большая цель.

– Да уж, работы тебе хватит. И в скольких фильмах он снимается в течение года?

– Обычно в двух. Иногда в трех.

– Я собираюсь так плотно закусить за его счет, что мистер Ченнинг Манхейм заметит образовавшуюся дыру в своем бюджете, а тебя уволят за перерасход по представительскому счету.

– Даже ты не сможешь наесть копченой баранины на сто тысяч долларов.

Рисковый покачал головой:

– Чен-Ман. Может, я отстал от жизни, но и представить себе не мог, что один фильм приносит ему пятьдесят миллионов.

– У него еще есть компания по производству телефильмов, три сериала которой идут на крупнейших телеканалах, четыре – на кабельном телевидении. Он получает несколько миллионов из Японии, где снимается в коммерческих роликах, рекламируя наиболее продаваемую там марку пива. Он выпускает спортивную одежду. И еще много чего. Его агенты называют доходы, которые поступают не от съемки в фильмах, «дополнительными денежными потоками».

– Люди буквально забрасывают его деньгами, да?

– Ему нет нужды торговаться.

Когда к их столику подошла официантка, Этан заказал семгу по-мароккански и ледяной чай.

Пока официантка записывала заказ Рискового, у нее затупился карандаш.

– …и еще две маленькие бутылки «Оранжины».

– Я видел только одного человека, который мог столько съесть, – прокомментировал Этан. – Балерину, страдавшую булемией[9]. После каждого блюда она бегала блевать в туалет.

– Я только пробую здешнюю еду, и мне не нужно носить пачку. – Рисковый разрезал последний кусок баранины пополам. – Так скажи мне, Чен-Ман – говнюк?

Шумовой фон разговоров за другими столиками гарантировал Этану и Рисковому, что их никто не услышит. С тем же успехом они могли говорить в пустыне Мохаве.

– Его невозможно ненавидеть, – ответил Этан.