– Слово мое – пуще стали, – выпрямился Мономах, – а тебя, хоть ты и дух адский, не убоюсь.

Я верю только в те чудеса, которые делаю сам.

Гарри Гудини

Вальдар Камдил греб что было сил, пытаясь одолеть течение и оказаться на песчаном берегу, а не на каменистой гряде, довольно неприветливо торчавшей из-под воды и очень напоминавшей нижнюю челюсть уснувшего дракона.

– Давай, капитан, греби! – слышалось рядом.

Еще мгновение, и этот звук был заглушен жутким треском, криками, звоном и скрежетом. Беспомощный дромон, окончательно предоставленный бездушному течению, врезался форштевнем в подводную скалу и опрокинулся, точно детский кораблик, пораженный метко брошенным окатышем. Море вокруг огласилось воплями ужаса, стонами и криками о помощи. Но предпринять что бы то ни было ни вчерашний крестоносец, ни его спутник менестрель уже не могли. Закованные в железо латники, посаженные на цепь гребцы шли на дно, единым воплем стараясь облегчить свою участь. Но тщетно – пучина уравняла их.

– Давай греби! – орал Лис, хватая за плечо и толкая вперед своего друга. – Понацепил тут скобяную лавку...

– Э-э-э, ты что? – попытался было противиться рыцарь, но все впустую. Ловко орудуя кинжалом, оруженосец срезал кожаные ремни доспеха, будто доставая устрицу из раковины. Плыть стало гораздо легче. Еще немного, и Вальдар Камдил без сил уткнулся щекой в мокрый песок, чувствуя, как языки волн облизывают его с пяток до самой головы, и пена щекочет ноздри.

– Але, капитан! К сведенью отдыхающих, ваш загар будет куда эффектнее, если вы снимете рубашку! Ну вставай, шо разлегся? Выжили, и слава богу! – Сидящий рядом на корточках Лис потряс его за плечо. – Давай поднимайся, не время сейчас наслаждаться красотами Южного берега Крыма.

Рыцарь притянул колени к груди, с усилием перевернулся, вставая на них, затем, опираясь на руку друга, поднялся на ноги.

– Да-а... – Сергей критически оглядел доблестного соратника. Длинная холщовая, вернее кевларовая, рубаха чуть выше колен свисала мокрой тряпкой, и лишь болтавшаяся на шее перевязь с мечом сейчас напоминала о воинском прошлом спасшегося. – Видок не плакатный. Шо-то мы как-то с этой поездкой... поиздержались. Срочно надо шо-нибудь придумать на тему представительских расходов, потому как я сильно опасаюсь, шо в этих краях не то шо «Вестерн Юнион», банальных телеграфных переводов не получишь.

– Что там у Баренса? – наконец прохрипел рыцарь.

– В смысле, у него денег занять? Прости за каламбур, но думаю, он сейчас тоже на мели.

– Ты можешь хоть сейчас не балагурить! Мы даже не знаем, жив ли он! – неподдельно возмутился Камдил.

– Да че ты взъелся? У тебя такой же символ веры, как и у меня – активируй связь и узнай. Искусственное дыхание рот в рот тебе, слава богу, делать не надо, так шо с этой сложной задачей как-нибудь справишься.

– Прости, – мотнул головой рыцарь, – это крушение... – Он коснулся рукой нательного креста, проступающего под облепившей грудь рубахой.

– Да ладно, я понимаю, – отмахнулся Лис. – Давай, пока суд да дело, ты проясни обстановку, а я пройдусь по берегу – может, еще кто выжил. Опять же, ты вон буквально как кубинский патриот – в плавках и с мачете, а у меня ж кроме ножика ничего не осталось. Куда это, на фиг, годится? Может, Нептун чем поделится.

– Давай, я на связи.

Стол – не лучшее плавсредство, и золоченые ножки его даже отдаленно не напоминают мачты. Никотея и Мафраз с максимально возможным в подобной ситуации комфортом устроились на столешнице, Анджело Майорано и Георгий Варнац, держась одной рукой за импровизированный плот, другой что есть мочи гребли к берегу. Очень скоро к ним присоединилось еще несколько «гребцов», все как на подбор из команды «Святого Ангела». Никотея напряженно вглядывалась в спасителей и вслушивалась в их отрывистые слова. Она не владела той жуткой помесью италийского, готского, лангобардского и прочих варварских языков, на которой общались спасшиеся мореходы, но благодаря сестрам-монахиням отлично знала латынь и потому в общих чертах понимала, что капитан заверяет соратников в том, что некий «Шершень» будет ждать их в гавани Херсонеса. «Это может быть очень полезно, – думала Никотея, – переводя взгляд с амальфийцев на неуклонно приближающийся берег. – Надо быть полюбезней с этим злополучным капитаном. Кто знает, чем закончится теперь вся затея с посольством. Очень хорошо, что неподалеку у этого купца есть еще один корабль. Если ему пристойно заплатить, он наверняка согласится доставить меня в Константинополь или же, наоборот, в неведомую Кияву».