С учётом того, что он сидел рядом со мной, я вся скривилась — настолько громко этот звук отозвался в моих ушах.

— Я видел своими глазами, — незнакомец в темноте продолжал всё так же общаться с нами и теперь был настроен куда менее враждебно.
Похоже, он понял, что мы считаем себя слишком ценным ресурсом, чтобы бессмысленно сгинуть в рабстве. Наша уверенность и в нём зародила сомнения, как и бывает почти всегда.

— И ты не присягнул ему на верность?!

— По его приказу положили половину моей деревни! По его приказу увезли мою жену, сделали её рабыней! — мужчину возмутила даже эта идея.

— Ваш ярл должен был присягнуть ему на верность, и ничего бы не случилось? — произнёс тихий охранник каравана со шрамом через половину лица, отчего его левый глаз не открывался. Я не помнила его имени. — Ты уверен, что это были камни Равинора?!

— С какой стати?! Потому что какая-то легенда, придуманная непонятно кем сотни лет назад, говорит, что он теперь мой господин? В то время как семья ярла поколениями защищала мой род?! — человек в темноте даже охрип от гнева, закашлялся, а потом продолжил: — Я не знаю, настоящие ли это камни. Многие видели и после этого присягнули ему. Почти все. А оставшиеся не выдерживают условий темницы. Слабаки…

В его голосе вновь появилось презрение, но в этот раз «мои» не отстали, — просто-таки завалили его вопросами, не веря во всё, что он сказал.

Легенду о Наследнике, что вновь разбудит камни Равинора, знали все кланы Севера. Синье рассказала мне легенду тогда, когда я впервые спросила её о том, почему наш ярл настолько бесполезен и едва может защитить от налётов разбойников маленькую деревню.

— Потому что камни Фэйрвейн отзываются на его кровь. Они дают нам более долгую жизнь, возможность восстановиться, не болеть тяжёлой зимой. Такие как ты, с магией, те, кто выживают вне кланов, — редкость. Разве что на юге…

Магов в Айзенвейле действительно почти не было, и мои «родители» рекомендовали тщательно скрывать информацию о моём даре. Хотя в караванах, конечно, догадывались — слишком уж часто я предугадывала нападения, знала, где, с какой стороны могут прийти разбойники, даже знала их скрытые убежища.

— Но ведь он ничего не делает! Лишь требует с вас непомерные налоги и грозится изгнать! В последний раз, когда разбойники увели у Милли корову, он даже не пошевелился, чтобы это остановить, и забор не укрепил! Почему не найти пристанище в более нормальном клане? — ругалась я. Какая же я была молодая и наивная.

— Да кому мы нужны, Дани?! Дряхлые, не способные прокормить себя старики. Только и живём ради Орина… и вот теперь тебя, потеряшки. Поэтому и верим в эту дурацкую легенду, хоть и понимаем, в глубине души, что не правда.

Легенда обещала, что Наследник Равинора вернётся в самую тёмную ночь. Что вернёт Айзенвейлу величие древних времён, что воины севера вновь будут сильнейшими в мире. Что не будет больше болезней, не будет больше войн.

Что Наследник займёт место, принадлежащее ему по праву.

А сегодня в глазах товарищей я видела азарт и неверие. Они сомневались, конечно, но если Наследник и правда разбудил камни Равинора, это означало, что те, кто присягнут ему, будут сильнее, выносливее, устойчивее к болезням и температурам. Не только на землях клана Блэкторн, но и по всему северу.

Действительно станут сильнейшими в мире.

— Это невозможно. Всего-лишь древняя байка, — хмуро возражает Валдрик, опускаясь на промёрзший пол. — Пока я не увижу и не испытаю на себе, не поверю. А пока что всё остаётся по-прежнему. Ищем путь к бегству или к тому, чтобы нас выкупили, ждём, что предпримет Дравнор. Главное не попасть на рынок рабов и не получить клеймо.