Заполняя повисшую паузу, Харламов вернул швабру с тряпкой на место.

— Говорили две недели, но уже скоро месяц, а у них конь не валялся, — бубнил он под нос. — Грязищу по всему отделению растянули и успокоились... — Поднял рухнувшие со стола папки. — Кстати, ты слыхал, поговаривают, что ремонт могут заморозить. Денег, вроде, не хватило. Чем они там считали? — И вдруг присел на край стола, задумчиво усмехнувшись, мотнул головой: — Н-да-а-а... Ты видал? Ну это? — поводил рукой перед лицом и кивнул на дверь, вслед сбежавшему Маруновскому. — И чем дальше, тем сильнее. А лет, эдак, через пяток и вовсе...

— Олеж, заткнись, ладно?

— Ладно, ладно, — вскинул он ладони к груди. — Ты же знаешь, я могила. Но, блин, так хочется морду ему набить... Не представляю, как ты держишься.

— А мне не положено, — строго поджав губы, одёрнул Андрей китель. — У меня один выговор с занесением по этому поводу уже есть, хватит. Слушай, у меня к тебе просьба на миллион. Помнишь ко мне на днях девчонка приходила в няньки свататься? Краснова. Пробей мне её, пожалуйста, по своему доступу.

— Опа, — выдал хитрую усмешку Харламов. — А тебе по партийной линии или по личному, так сказать?

— Кончай острить! Мне нянька срочно нужна, а эта... — растёр ладонью лицо, — что-то с ней не то.

— В каком смысле?

— Не знаю пока.

— Ну здрасти. А я тогда куда копать-то должен?

— Пока просто, в общем.

— А тебе не кажется, что у тебя опять паранойя обостряется? Может, тебе вместо оперативной справки просто в кино её пригласить? Ну там, последний сеанс, последний ряд, потом Хванчкара на скамеечке в парке, ну и до дома проводить, конечно... А я ради такого дела даже с охламонами твоими на ночь останусь.

— Нет уж, спасибо. Хватит с меня молодых да ранних. Тем более таких.

— Каких — таких?

— Олег, на хлопок[1]! — заглянув в кабинет, перебил их запыхавшийся Генка Шевцов. — Крайнов санкции выбил!

— Ну наконец-то! — Харламов пружинисто подхватился с места, пара секунд, и он уже готов к бою. — Ладно, Андрюх, я понял. Чем смогу — помогу, а ты давай это, бабу себе ищи на постоянку! Самая лучшая нянька — это жена, уж проверь!

Когда он умчался, Андрей пошёл к Львовичу. Тот покряхтел, пересказывая кляузу Маруновского о том, что Иванов притащил в отделение детей, но особо не злобствовал, лишь потребовал прекратить балаган и либо решить уже свои личные проблемы, либо искать новую работу. Но тут же, словно и не намекал на отставку, оживился:

— Я тебе на днях про ответственное задание говорил, помнишь? Вот. На юбилейный слёт ветеранов милиции в этот раз приедет полковник милиции в отставке Попковский.

— Не знаю такого.

— А ты и не должен. Он с Севера. Ветеран Отечественной Войны, герой, вся грудь в орденах. Но главное, что он родственник, — загадочно ткнул пальцем в потолок, — понимаешь, да? Очень важный гость, надо принять по полной программе. Прилетает через две недели, встретишь его в аэропорту, организуешь заселение в гостиницу и досуг до вечера. И смотри, Иванов, не подведи честь Отделения!

— Будет сделано! И... Разрешите личную просьбу, товарищ полковник?

— Опять? Ты у меня со своим личным вот где! — черканул ребром ладони по горлу.

— Решаю вопрос, товарищ полковник! Но сегодня край, как нужно отлучиться. Петров на месте, в курсе всех дел, готов к работе!

— Эээх! — потряс кулаком Львович. — Чтобы последний раз, ясно?!

Схватив детей, как был в форме, рванул в диспансер. Нину Тимофеевну нашёл как под заказ — в кабинете у заведующей.

— Марин, пригляди-ка за Тёмкой, — оставил он их на скамеечке в коридоре, и вошёл в кабинет.