Я в полном неверии смотрю на нахала, мечтая скрутить его в бараний рог и ткнуть мордой в стол. Хорошенько так, до кровавых соплей. Чтобы эта его ухмылка надолго стёрлась с симпатичного в принципе, но жутко бесящего меня лица.

– Ой-ой-ой, – в притворном ужасе отскакивает от меня Юджин. Ну, или мне так кажется.

Я подумываю выдать очередную порцию ругательств, когда замечаю причину перемен в нём. Вся его кофта напитана кровью, она же заляпала весь мой пол.

– Твою мать, Женя! – стону я.

– Я не хотел говорить сразу, Ангелочек. Но да, у меня разошлись швы.

– Ты должен был просто сидеть в ванной, – напоминаю я, усаживая его на стул, и всё повторяется сначала.

Закончив обработку и перевязку, я мою руки, протираю пол и сажусь напротив мужчины.

– Теперь я точно буду жить, – расплывается он в улыбке.

– Ты поэтому вернулся? – осеняет меня. – На ходу сочинил сказочку про слежку…

– Ничего я не сочинял! – обиженно надувается он. – Как было, так и рассказал. Зачем мне тебя обманывать? Я у тебя в должниках. Между прочим, ты уже дважды штопала меня.

– Поверь, парниша, это не делает нас ближе! – хмыкаю я. – Можешь ехать, куда так торопился из моего гостеприимного дома.

Я поднимаюсь, всем видом показывая, что он должен выметаться ко всем чертям, но он не торопится подниматься.

Я покашливаю, привлекая внимание мужчины, и, когда он наконец поднимает взгляд, говорю:

– У тебя ещё и со слухом беда? Повторяю ещё раз: пошёл вон!

Он улыбается. Просто сидит и скалится, как идиот, доводя меня до белого каления. И когда я уже совсем было собираюсь применить к нему несколько захватывающих приёмчиков и вышвырнуть сначала в коридор, а потом и за дверь, Юджин деловито спрашивает:

– Ты о Лике хотела поговорить? – От неожиданности смены темы я лишь киваю. – Я всё тебе расскажу. Всё, что знаю.

Вздыхая и чертыхаясь под нос, я возвращаюсь за стол.

– Ну рассказывай, Женя. – велю ему строго. – И безо всяких выкрутасов.

Его полные губы дёргаются в усмешке, но он коротко поджимает их, прежде чем она перерастёт в одну из его крышесносных улыбочек. Я изгибаю бровь дугой, как бы намекая, что моё терпение не резиновое, и он начинает свой рассказ.

Впервые Лика появилась в клубе три месяца назад. Юджин как раз был там и видел её в компании четырёх мажоров. Золотая молодёжь, у которых элитный алкоголь лился рекой, на столике прокладывались дорожки из кокса, а маленькие голубые таблетки в прозрачном пакетике часто передавались из рук в руки.

Лика заметно отличалась от своих приятелей. Но под конец вечера и она захмелела. То ли коктейли наконец дали о себе знать, то ли кто-то из парней что-то ей подсыпал… Но в какой-то момент на смену сковывающему напряжению у девушки пришли лёгкость и весёлость.

Как и когда они уходили, Юджин не знает, соответственно, и что последовало после посиделок, ведь сам он покинул заведение в самый разгар вечеринки. Да и откровенно говоря, он бы и думать о ней забыл, если бы недели через три после этого не увидел бы на сцене танцующую… Лику.

Если бы Юджин брался судить, то практически со стопроцентной уверенностью мог бы утверждать, что выступала Велегурская не по своему желанию. Со страхом, неохотно, но она танцевала на сцене под улюлюканье пьяной толпы.

В тот вечер Женя познакомился с девушкой. Она подсела в баре, не на соседний стул, но поблизости. Заказала несколько шотов лимонной водки и проглотила один за другим. Оплатила заказ, сложила руки на стойке, уткнулась в них лицом и тихо заплакала. Бармен попытался её отогнать: дескать, нельзя отпугивать посетителей кошмарным нытьём, даже подозвал вышибалу, но Юджин неожиданно для самого себя влез в конфликт и увёл девушку в подсобные помещения.