Наглец прислушивается с минуту, поворачивается ко мне и шепчет в самое ухо:

– Сейчас, Ангелочек, придётся пробежаться. Туфли тебе лучше снять, лишний шум нам ни к чему.

Внезапно он исчезает. Я больше не чувствую его рядом. Напрягая зрение, пытаюсь уловить в темноте хоть что-то, но тщетно. А буквально в следующее мгновение горячая рука обхватывает мою лодыжку. От неожиданности я пищу что-то невнятное, проглатывая вопль ужаса. Вроде и не слабонервная, всякого повидала, но во тьме витает особое напряжение, которое нервирует меня.

Двигаясь проворными пальцами по ногам, Юджин поочерёдно снимает с меня туфли, поднимается в полный рост, снова берёт меня за руку.

– До выхода метров триста, – шепчет он еле слышно. – Два поворота, и бежим. Поняла?

Я киваю, позабыв, что он не может меня видеть, но тут же шепчу в ответ:

– Поняла я, поняла.

– Тогда идём.

Первый поворот сокрыт метрах в пяти-семи, до следующего мы проходим ещё метров пятнадцать. Итого на пробежку остаётся примерно двести восемьдесят. Всё бы ничего, но бежать мне придётся босиком в темноте в незнакомой местности. Но делать нечего, поэтому я поднимаю платье повыше и бегу за мужчиной, слыша как ускоряются и бегут за нами чужие шаги.

Дело осложняется ещё тем, что в конце этой прямой нас поджидает очередная металлическая лестница.

На полном ходу Юджин подхватывает меня за талию и ставит сразу на третью или четвёртую перекладину, а едва дождавшись, пока я нащупаю ещё одну пальцами, хватается за мои бёдра и подпихивает, начиная подниматься сразу следом. Лягнуть бы по яйцам этого нахала, но я придерживаю это желание до лучших времён. Если им, конечно, суждено наступить.

Эта лестница длиннее, чем первая. Ступни болят от твёрдых тонких труб, но прохиндей пыхтит где-то в районе моей задницы, и я не хочу доставлять ему удовольствие созерцать её.

Наверху люк, закрытый винтовым механизмом. Чтобы его отпереть, Юджин тесно прижимается ко мне сзади, вставая на одну ступеньку со мной.

Спиной я чувствую стальные, просто непрошибаемые мышцы грудного отдела, а что я чувствую поясницей… лучше промолчу! Ни он сам, ни его внушительного размера детородный орган вообще никак меня не колышет! Только как возможный убийца. А иначе – вот вообще никак!

Когда люк наконец открывается и Юджин спускается чуть ниже, предоставив мне возможность поскорее выбраться из этого тёмного подземелья, с улицы врывается холодный ветер, мгновенно остужая меня. Я карабкаюсь на свободу. Мне остаётся лишь перетянуть со ступеньки вторую ногу, но тут грохочет выстрел. От этого громкого звука закладывает уши, и он идёт изнутри.

Секунда, две, три, пять… Я холодею. Не сводя взгляда от зияющей пустотой чёрной дыры в открытом люке, я не понимаю, как должна поступить. Закрыть его, отрезав Юджину путь к отступлению? Пусть его вяжут омоновцы, а там я добьюсь допроса.

А если он ранен и истекает кровью, то не должна ли я помочь ему выбраться? Ведь он вывел меня из зала, вывел сюда.

А если его уже застрелили и сейчас из люка появится вовсе не Юджин? Я должна закрыть этот люк, чтобы обезопасить себя!

За те десятые доли секунды, что я принимаю решение, из люка появляется рука в пижонской клетке, и я выдыхаю спокойнее.

Дожидаюсь, пока наглая рожа спасителя явится моему взору, и осматриваюсь по сторонам. Мы в лесу, отсюда не видно здания клуба. По моим ощущениям мы прошли не менее километра под землёй. Интересно! И много таких тоннелей расходится в разные стороны от места разврата? И нет ли одного такого поблизости к месту обнаружения тела Велегурской?