– Тебе? – оглянулась клякса.

– Он же с самого начала напрашивался. А убивать статистов – плохой сюжетный ход. Хуже только возвращать из мёртвых.

– Твой бред сдирает с меня кожу. Отвратительно…

– Что же здесь отвратительного? – мягко заметил Сомн. – Мы все здесь на «ты» с трупами. Мы все убивали, а это всего лишь несчастный случай.

– Тем не менее, – Дъяблокова подвинулась к нам со своим стулом и понизила голос, – до тех пор, пока она не объявилась, никто на моей памяти здесь не умирал. Эмбер, ты сама себе не кажешься странной?

– Нет. Это совершенно ничего не значит.

– Это значит, что ты – мой главный герой.

– О. А это ещё не конец книги? – съязвила я.

– Эмбер! – одёрнула клякса. – Не подыгрывай ей. Сейчас она заявит, что взорвала Эзерминори, запихала Брану в кротовину, вытащила Брану из кротовины!

– Вот этими вот самыми пальчиками, – Дъяблокова изобразила, как печатает на клавиатуре, – я мну реальность, как пластилин.

– Понеслась волынка. Если ты такая всемогущая, что ж ты ещё не на воле?

– Да здесь же такой кладезь типажей.

– Тогда хоть сделай эту жижу удобоваримой.

– Если вы не будете страдать, кто это издаст? Вот если растворить парочку в кислоте. Или устроить эпидемию с паразитами. Или убить императора – вот это пожалуйста.

– Ого! Так-таки императора? И ты вот так запросто делишься планами? – поддела клякса.

– А кто мне помешает? Всё, что ты можешь, это закатить глаза, да и то никто не увидит.

Клякса коснулась антрацитовым кончиком пальца своей жижи, и та всосалась во тьму. А у меня перед глазами ещё лежал мёртвый Норман.

– А этот Вдруг, – вяло спросила я, ощущая действие успокоительного, – он что за существо?

– Так ты разве не поняла? – опешила Дъяблокова, но беззубый Сомн опять заступился:

– Она опоздала.

– А, точно. Так вот, до того, как ты заняла куб рядом с Норманом, там сидел Вдруг. Начинаешь соображать?

Я вспомнила, как клякса, Сомн и Дъяблокова вытаращились на меня, но так и не поняла отчего.

– По правде говоря… нет.

– Предвосхищаю рецензию: «Главная героиня – тупица!». Эмбер, а помнишь, вначале никто не голосовал против Вдруга, кроме тебя и Нормана? Норман-то просто повторял за тобой. А ты даже не догадывалась.

– Да о чём же?

– О том, кто на самом деле был самый сумасшедший в комнате! – воскликнула клякса. – Вион-Виварий Видра!

Шестерёнки завертелись. От нарастающего возбуждения я проглотила разом три ложки жижи. И поняла. Никогошеньки на том кубе не было. Вдруга не существовало. Воображаемый пациент! Я села на его место, но Видра не заметил сразу, а потом автоматически вообразил, будто Вдруг сидит на другом кубе. Позже, голосуя против Нормана якобы от имени Вдруга, главврач пытался спасти свою галлюцинацию вторым туром.

– Так вы все просто хотели избавиться от реального, а не воображаемого конкурента.

– Именно, – удовлетворилась моим интеллектом Дъяблокова. – Разумеется, никто не предполагал, что Норман вдруг умрёт, да ещё так глупо. Только в реальности можно свернуть шею, неудачно упав с табуретки. Но второстепенные персонажи порой непредсказуемы.

На её пронзительный голос к нам повернулись с других столиков. Скелетообразный эзер, худобу которого подчёркивали иссиня-чёрные брови и немытые патлы. Трюфель в своей фольге. Триада Гуг, целиком похожая на трёхголовую жабу. Их санитары зорко следили за тем, чтобы триада не вздумала приступить к сезонному размножению прямо в столовой. Краем глаза я наблюдала, как Мильтон поспешно донёс горсть жижи до рта и скорее потянулся за второй, пока все пялились на нас. Дъяблокова достала мятый рулон туалетной бумаги: