Я вынырнула из пронесшихся перед глазами видений и застыла, глядя на человека, что так напоминал мне Дон-Кихота. В голове был полный сумбур из обрывков воспоминаний, его метаний и чаяний и моих собственных мыслей. Лекарь же все это время делал вид, что внимательно осматривает Заруха. Лицо его было бледным, а глаза лихорадочно блестели. Наконец, он повернулся к набившимся в комнату людям и рассказал о диагнозе:

— Принц отравлен ядом Болотной черницы. Это очень редкое растение, которое произрастает на самом юге Фархата, и я даже не могу представить откуда он здесь взялся!

— Плевать откуда взялась эта зараза! — взвизгнул враз посеревший Фахрим. — Вы можете его вылечить?

— Этот яд может нейтрализовать лишь противоядие, которое добывают из не менее редких лягушек, что живут в тех же болотах. Не поможет ни промывание желудка, ни что-либо еще…

— Уважаемый лекарь, — сложив руки в молитвенном жесте, вдруг совершенно другим, просящим и каким-то обреченным тоном заговорил Фахрим, — скажите, что оно у вас есть!

Да-а, а ведь и ему не сносить головы, если Зарух умрет, ведь именно купцу поручили заботу о принце, пока тот не прибудет в школу. Конечно, можно осуждать лекаря, можно сколько угодно говорить о морали и заповедях Всевышнего, только побывав в его шкуре буквально и прожив вместе с ним небольшой промежуток времени, я поняла, что все не так просто и однозначно. Да что там! Родись я в Турании, то и сама была бы точно в таком же положении, как маленькая Фатима! А еще я осознала, что невозможно делить все на белое и черное, и у каждого своя правда. Можно быть ярым моралистом или добрейшим из людей, но у каждого есть своя Ахиллесова пята. Кто-то может продаться за деньги, очень большие или малые, кто-то сделает все ради власти или каких-то жизненных благ, а кто-то готов убить ради близкого человека. Найдутся и те, кто пустит все на самотек, а потом будут всю жизнь упиваться жалостью к себе в какой-нибудь канаве. А может, кто-то и устоит и будет жить с этим и с половиной оставшейся в живых души. Кото-то не поддастся и лишь укрепится в своей стойкости и непоколебимости идеалам. Вариантов бесчисленное множество. И не дай Всевышний нам с этим столкнуться! Но этот мужчина выбрал такой путь, и не мне его судить.

И ведь подспудно он знал, что принц может не просто не выполнить взятых на себя обязательств, но и сделать все наоборот. Однако надежда не оставляла его, питая решимостью и отчаянием. Знал он и то, почему Хабиб так хотел смерти Заруха. Все просто: врожденный дар младшего брата. А он всегда сильнее того, который забрали насильно. Сопоставив некоторые факты, лекарь пришел к выводу, что Хабиб уже забрал чей-то дар и он, видимо, оказался совсем не той силы, на которую они с султаном рассчитывали. Вот сейчас и трясется, выкормыш гиены, чтобы отец не надумал передать власть своему более талантливому сыну.

Я сидела, смотрела на Заруха, на лекаря, снова на Заруха и совершенно не представляла, как поступить. Но одно знала точно: я не допущу смерти мальчика. По крайней мере, сейчас это в моих силах.

А в это время лекарь отвечал Фахриму:

— Боюсь, что…

— Мне почему-то кажется, — перебила я его, — что наш лекарь боится, что пузырек с противоядием затерялся где-то в его вещах, а то и вообще закатился под кровать, — сделала вид, будто неуклюже пошутила, пытаясь разрядить обстановку.

Разумеется, никто не оценил этой потуги, все лишь угрюмо посмотрели на меня, но я добивалась совсем не этого. Пристально глядела на Дон-Кихота. Он ответил мне точно таким же взглядом, и побледнел еще больше, почти до синевы. Я даже успела испугаться за его здоровье, но он взял себя в руки, сглотнул и, уткнувшись в пол, почти прошептал: