— Хорошо, хорошо, — шмыгнув носом, выбирается из своего укрытия.

— Сырость не разводи только. Со мной это не работает, — раздражаюсь на нее еще сильнее.

— И не думала, — нарочно медленно топает к воротам, опустив плечи и загребая по земле ботинками не по размеру.

Вдруг обнимает себя руками в районе ребер, съеживается. Клянусь, я слышу, как урчит ее желудок.

«Не делай этого, Лекс. Не делай этого».

Но я же, блядь, даже себя не слушаю!

— Эй! — намеренно не зову по имени. Оглядывается. — Жди там.

Иду в гараж, залезаю в свой маленький холодильник. Негусто. Сыр с неопределенным сроком годности, яйца, кусок колбасы. В шкафу нахожу хлеб. Выбросив сыр в мусорку, делаю бутеры с колбасой, из кошелька вытаскиваю две сотни «деревянных» и возвращаюсь к девчонке. Стоит на том же месте, разглядывает потертые носки своих ботинок.

— Держи, — протягиваю ей бутерброд и деньги.

Смотрит с недоверием.

— Отравить меня решил? — смешно дует губы.

— Ну как хочешь, — разворачиваюсь, чтобы уйти.

Ее желудок снова громко возмущается.

— Дай... пожалуйста, — просит она и тянет ручки с короткими ноготками и простым колечком на среднем пальце.

Такие в моем детстве со жвачками в комплекте продавали. Я думал, их уже не делают.

— Держи и вали отсюда. Еще раз увижу, сдам ментам. Поняла?

Она жадно вгрызается в бутерброд, заталкивает хлеб в рот пальцами и, жмурясь, очень быстро жуёт.

— Ты поняла? — повторяю свой вопрос.

— Да, — обреченно вздохнув, плетётся к выходу, сжимая в кулачке деньги.

Сменщик Михи на телку не реагирует. Мы их сюда часто таскаем. Она же выходит, не заходит, так что ему похер.

Погружаюсь в работу. У меня сегодня на ремонте четыреста кубов, спорт, сексуальный красавчик. Занимаюсь байком весь день с перерывом на пару часов сна в самую адскую жару. Вечером сдаю технику хозяину. Довольный как слон, он расплачивается и забирает свою торпеду.

Устал. Жара выматывает, да и отсутствие нормального сна делает меня ленивым. Решаю сегодня никуда не ехать. Марик так и не объявился, и я, открыв пиво, падаю на диван перед телеком.

Часам к одиннадцати набираю одну из знакомых девчонок. Нахуя опять дрочить утром в душе, когда можно отлично провести целую ночь?

Договариваюсь, раскошеливаюсь ей на такси и привычно иду курить на улицу. Духота, вроде, чуть отпустила, дышится легче. Делаю последнюю затяжку, иду к воротам встречать свое развлечение. Пытается поцеловать меня в щеку, отворачиваюсь. Она обиженно на меня смотрит.

— Успеем еще, — веду ладонью по открытой до самой поясницы спине.

Подходим к гаражу, и я, блядь, снова слышу долбанное копошение за баками. Серьезно?..

— Поднимайся сразу на второй, я сейчас приду, — подталкиваю девушку в спину. Жду, когда скроется из виду, и рявкаю на баки, как самый настоящий псих: — Какого хуя ты опять тут пасешься?!

— Прости, — раздается оттуда, — я попросить хотела, — она не рискует вылезать и голос звучит с гулким эхом, отражаясь от металла. — Можно мне еще бутерброд?

2. Глава 2

Лекс

Бля, да что ж такое-то? Это точно оно. Наказание. А бутербродов у меня больше нет. Пиво есть, но ей же еще и пить нельзя, наверное.

— Я же дал тебе денег. На еду бы точно хватило, — вспоминает подплавленный жарой мозг.

— А мне не продали, — поднимается во весь рост, смущенно опустив голову.

Лица за светлыми прядями не видно. Девчонка напоминает мне домовенка из старого детского мультика. Такая же нелепая, неопрятная и местами грязная.

— Они сказали, для бомжей кормежка на другом конце города, а я… Я туда на эти деньги не доберусь. Я бы уехала. Честно, — тараторит она, сделав рваный вдох лишь в конце фразы и достает из кармана две смятые купюры по сто рублей.