Кивает.

— Не слышу.

— Понял.

— Зачем в чужую машину залез?

Жмет плечами.

— Отвечай.

— Не знаю. Думал, деньги найду.

— Почему не работаешь?

— Работаю. Хозяин не платит. Фарход, земляк мой, разбился. На хозяина наехали, проверки устроили, штрафные санкции, — рассказывает он с жутким акцентом, подолгу подбирая слова, но говорит правду. — Он разозлился, всех зарплаты лишил. Дома семья, денег нет, с этой работы не уйдешь, документы хозяин забрал, тяжело.

— Нож зачем с собой таскаешь?

— А как без ножа? — искренне удивляется он. — Консервы открыть, хлеб порезать…

— Человека пырнуть, ага. Еще кого-то пытался зарезать?

— Нет! — он так мотает головой, что она, кажется, сейчас оторвется. — Шайтан попутал, испугался очень.

— Воровал еще что-то?

Опускает плечи.

— Что именно?

— Цемент.

— Цемент?

— Да.

— Еще что-то?

— Нет, только цемент и твой телефон.

— А из машины?

— Не было там ничего.

Не врет. Его откровенность, как впрочем, и откровенность многих, с кем мне довелось общаться в последнее время, необычна, но для тех, кто беседует с человеком, прокачавшим «Харизму», вполне объяснима. А может, он просто хорошо понимает язык силы.

— Ладно. В общем, так, Турал Агаларов. Я кое-что знаю о тебе. Лет тебе тридцать шесть, жена у тебя Лайло, четверо детей — три девочки и младший сын Гани. Где живут, знаю тоже. Так что, веди себя в моем городе прилично. Узнаю, что ты опять хоть что-то где-то… Я тебя найду. Понял?

Он часто кивает, клянется своим здоровьем, детьми и часто упоминает Аллаха.

— Деньги есть?

— Нет, откуда? Если бы были, стал бы я лезть в эту машину?

— Возьми, — сам не знаю зачем, вытаскиваю из бумажника и протягиваю ему тысячную купюру.

Он неверяще смотрит и не берет, ожидая какого-то подвоха. Разжимаю пальцы, и банкнота плавно опускается у его ног. Выводы он сделает сам, а уже к концу дня этот случай, обрастая новыми приукрашенными подробностями, станет известен всей диаспоре.

— Удачи тебе, Турал. Не позорь свою родину, живи по чести.

Выхожу из переулка, оставляя его с разинутым ртом. Штуки рублей не жалко, ему она сейчас точно нужнее, чем мне, а вот внутреннее удовлетворение от поступка наполняет мое сердце чем-то хорошим.

Шагаю по улице, забыв об угрозах Хфора, улыбаясь солнцу, ярко-голубому до прозрачности небу, и всплывшие системные уведомления абсолютно гармонично вписываются в мою текущую картину мира. Мне приходится отойти к стене ближайшего здания, чтобы, не мешая прохожим, спокойно прочитать все, что насыпал мне интерфейс.

Ваша репутация у Турала Агаларова повысилась.

Текущее отношение: Уважение 60/120.

Получены очки опыта за важное социальное деяние: 2000.

Показатель удачи увеличился! Удача: +1.

Текущее значение: 12.

Получено очков опыта за улучшение основной характеристики: 1000.

Очков опыта до следующего уровня социальной значимости: 10990/16000.

Упавший с какого-то балкона в шаге от меня массивный цветочный горшок бессильно разбивается об асфальт, глухо стукнув и рассыпая землю. Вовремя у меня удача апнулась! Кто знает, может этой единицы и не хватило бы, стой я тридцатью сантиметрами левее. Смотря по этажности — могло и голову проломить. Я поднимаю голову — три… шесть… девять этажей в здании. И как раз с девятого на меня обеспокоенно смотрит, подслеповато щурясь, какая-то старушка. Она что-то кричит, но в гуле проезжающих машин не разобрать, что именно. Киваю, мол, все в порядке. Попади горшок в цель, легко бы я не отделался, это точно. Бабушка исчезает, а я, на всякий случай, отхожу подальше от дома и сажусь на лавочку автобусной остановки.