- Что? - опешивает Машка. - По... почему "фрейлина"?

- По поведению.

- Да я просто... - Машка виновато улыбается и пожимает плечами: - Чтобы цветы не пропали... Красивые же...

Не вынимая одной огромной ручищи из кармана брюк, другой Лев берёт с моего стола букет и вручает ей. Распахнув глаза, Машка обеими руками обнимает этот огромный букет и, видно, что ей даже просто удержать его трудно. Носом она тут же зарывается в яркие, бордовые бутоны.

- Раз так переживаешь за розы для Олеси, - холодно произносит Лев, - то поставь их в вазу. Тогда реально красиво будет. А вазу... - он смотрит на тумбочку рядом с моим столом, - вот сюда, на тумбочку.

Маша растерянно на него смотрит.

- То есть это цветы для...

- Для Олеси, - тихо рычит Лев. - Но тебе, фрейлина, их можно временно подержать. Короче, ищи вазу.

- Да где ж я такую огромную вазу в офисе-то найду?...

- Так, - вставая, вмешиваюсь в этот нелепый диалог я. - Лев, прекращайте ломать эту комедию. Я вам сказала вполне понятно, что никаких цветов мне от вас не нужно. Девушку зовут Мария, она моя коллега, а не, как вы изволили выразиться, "фрейлина". И я вас прошу так её не называть. Забирайте свои цветы и уходите.

Лев насмешливо смотрит на меня. Он выше меня почти на голову и от этого мои слова кажутся мне менее внушительными, чем хотелось бы.

- Между прочим, - добавляю я для большей весомости, - наш рабочий день уже закончился. Поэтому заберите у Маши цветы и покиньте помещение.

Он серьёзнеёт, хмурится, пару раз играет желваками. Но затем, забирает у Маши цветы, и сделав пару шагов к тумбочке, кладёт их на неё.

- Без вазы, так без вазы.

Смотрит на меня. Потом на Машку.

- Мария, можно тебя на пару секунд?

- Меня? - захлопав ресницами, спрашивает она.

- Тебя.

Она снова заправляет непослушный светлый локон за ухо.

- Можно...

Он подманивает её ладонью, склонившись что-то шепчет на ухо, а затем они оба выходят из кабинета. Машка оглядывается на меня и, улыбнувшись, пожимает плечами.

Настроение бить рекорды продаж, понятное дело, у меня пропадает напрочь. Вздохнув, принимаюсь быстро укладывать документы в стопки, а затем выключаю программы и ноут. Захлопнув его, беру сумочку и принимаюсь закидывать туда телефон и договора, которые хочу взять на дом.

Машка, тем временем, возвращается в кабинет. Одна.

Заговорщицки улыбаясь, подбегает ко мне. Едва не подпрыгивает от распирающих её чувств.

- Что он там, - хмуро спрашиваю я, - в любви тебе признался?

- Нет, - качает головой она. - Он спросил, чего ты любишь.

- Не поняла, - замираю я.

- Ну, я сказала, что "рафаэлки", конфетки "Стэп", что ты вообще - сладкоежка.

Закатываю глаза и, надув щёки, медленно выдыхаю. Смотрю на неё.

- Маш, ты дура, что ли?

- Что ты обзываешься-то? - обижается она. - Я вообще-то для тебя стараюсь!

- Не надо для меня стараться так! - возмущаюсь я. - Мне не нужно ничего от него!

- Сама ты дура, Олесь. - Машка проходит к своему столу, падает в кресло и скрещивает на груди руки. - Офигенский мужик вообще... Красивый, ухоженный, пахнет приятно. Сильный, большой, высокий.. Богатый! А ты чего? Тоже мне... цаца.. Ты думаешь, такие, как он, часто за такими, как мы, бегают?

- А мне не надо, - холодно говорю я, - чтобы это быдло хамоватое за мной бегало. Мне надо, чтобы он сюда не заявлялся вообще и не мешал мне работать. Меня трясёт аж, Маш. И в таком состоянии я клиентам звонить точно не стану.

- Ты кроме как о клиентах, думать о чём-нибудь можешь вообще? Ты когда целовалась-то последний раз? В клубе танцевальном была? В ресторан с мужчиной ходила? Незамужняя девчонка, молодая, яркая. А ведёшь себя так, будто на пенсию уже вышла. Ты бы тут ещё носки вязать стала спицами.