- А ты всё такая же трусиха, малявка Хортенс, - насмешливый голос раздался откуда-то сверху, и я мигом забыла о червях.

Медленно-медленно, скользя взглядом по едва заметным трещинкам в белом камне стены, по густым зарослям бирюзового плюща, подняла голову – и увидела лохматую голову, высовывающуюся с четвертого этажа. Зажмурилась, пытаясь унять колотящееся сердце - и в то же время ощущая странное облегчение, даже ликование.

- Очень смешно! - выкрикнула я, стараясь, все же, не слишком шуметь. Сейчас, при свете солнца и в уже более "солидном" возрасте, мне уже совсем не хотелось, чтобы родители помешали нашему разговору. И одновременно с этим во мне опять забурлила злость.

Они его не выгнали! Он по-прежнему тут, по-хозяйски выглядывает из окна МОЕГО дома, да еще и обзывается! Глист!

- Испугаться до визга яблочных червей? Да, очень смешно, - мальчишка высунулся по пояс, и я мысленно пожелала ему свалиться в заросли колючей садовой розы.

- Так это твоих рук дело? - мысленно я поразилась и никак не могла припомнить, какой же из благих даров даёт способность увеличивать размеры животных. Но тут же постаралась сделать вид независимый и презрительный. - Тоже мне! Выскочка! Просто я… не ожидала.

Прицелилась в ближайшего червя и послала мысленный огонёк, самый большой из тех, на какие была пока способна. Червь вспыхнул и обуглился, трава рядом с ним потемнела, а у меня от перенапряжения заныла голова.

- Ну и кто из нас выскочка? Я всего лишь увеличил, а ты убила! – вихрастая голова вдруг спряталась, а я тупо смотрела на мёртвого червя. Вообще-то... Вреда от них нет никакого, они даже не кусаются, просто рыхлят землю и едят паданцы. Так что придурок с четвертого этажа прав, это был... нехороший поступок.

Я сердито потрясла головой. Паршиво себя чувствую я, а виноват – он! Это всё из-за него! Я подняла голову, чтобы высказаться напоследок по поводу трусливо убегающих дезертиров – кажется, так это называлось – и обомлела. Мальчишка сидел на подоконнике, свесив вниз длинные худые ноги в чёрных штанах, и явно примеривался к плющу, собираясь спуститься вниз.

- Эй, ты, чокнутый! - сдавленно позвала я. - А ну, стой! Я не буду тебя ловить!

- И не надо, лучше упасть в шиповник, - он повис на стене, а я зажмурилась.

Отчего-то мне совсем не хотелось услышать звук глухого удара тела о землю, но заткнуть ещё и уши означало снова нарваться на его издёвки, и я ограничилась глазами.

Что-то холодное, склизкое и одновременно мохнатое коснулось моей руки, и я опять взвизгнула. Открыла глаза.

Темноволосый глист-придурок, тонконосый и бледный, как несвежее умертвие, явно подросший с нашей последней встречи, но не ставший ни на каплю симпатичнее, стоял прямо передо мной и постукивал по моей ладони зеленой мерзостью.

- Хо-ортенс! - прогундосил он заунывным голосом. - Зачем ты сожгла заживо моего братишку?!

***

Подразнив меня исполинским яблочным червём, мальчишка потерял ко мне всяческий интерес и принялся собирать результаты своего странного чаровства, чтобы перекинуть их за ограду.

Надо было уйти, но я осталась. Разумеется, не для того, чтобы помочь: хотелось понаблюдать, с каким выражением на своём противном лице он будет брать червей в руки. К сожалению, никакого отвращения я не увидела.

- Чего вылупилась? – наконец, буркнул меня парень, а я хмыкнула:

- Очень надо. Гуляю, воздухом дышу, вот и всё. А ты, как всякое порядочное умертвие, бодрствуешь по ночам?

- Иногда бывает. Шла бы ты дышать на другую половину дома, малявка Хортенс.

- Где хочу, там и дышу!