Лариса Ивановна подходит к сцене и поднимает с пола сорванные шторы. Со всех сторон слышатся удивленные возгласы одноклассников, а я шевельнуться с места не могу, словно парализованная. На глаза наворачиваются слезы, и бесконтрольно начинают течь по щекам.

Понимаю, что мой праздник испорчен. От сцены ничего не осталось, стулья разбросаны по полу, все декорации либо разбиты, либо разорваны в клочья. Кто бы это ни сделал, но он явно желал уничтожить наши декорации так, чтобы мы не смогли их быстренько восстановить и продолжить праздновать Хэллоуин.

— Кто это сделал?! — в гневе кричит Лариса Ивановна. Ничего не понимающие дети пугаются ее строгого тона, и она просит вывести их из класса, а затем продолжает: — Вадим?! Ты последний был в классе. Это твоих рук дело?!

Он не отпирается, молча кивает и переводит взгляд с классной руководительницы на меня. Ждет моей реакции. А я слова сказать не могу, меня душат рыдания. До последнего надеялась на то, что это не он. Кто угодно, но не он. Не могу поверить, что он посмел такое сотворить. Он не мог не знать, что причинит мне боль.

— Зачем ты напакостил всему классу? — строго спрашивает Лариса Ивановна, подходит ко мне и гладит по голове, успокаивая.

Вадим молчит, ему нечего ответить. И я понимаю, почему. Он слишком хорошо меня знает и расчет его был верным. Я не прощу ему этот гадкий поступок и ни минуты больше не останусь в его доме. И мама будет вынуждена уйти со мной. Но он просчитался. Я не уйду, а вот ему проблем доставлю, заставлю его поплатиться за эту подлость. Заставлю его горько пожалеть о том, что испортился всем нам праздник.

— Безобразная выходка. Твое поведение недопустимо в стенах нашей школы. Завтра приходишь с отцом к директору, — сухо говорит Вадиму Лариса Ивановна. — Я поставлю вопрос о твоем отчислении.

Кажется, что ему плевать на ее слова, но я вижу, что это не так, замечаю мелькнувший в его глазах страх. Не отчисления он боится, а Виктора Андреевича. Вот он-то мне и нужен, он мне и поможет возздать должное Вадиму. Притом справится с этим на отлично.

— Вы не отчислите меня, — нагло заявляет Вадим. — Отец не позволит, — и не дожидаясь, когда она поставит его на место, выходит из класса.

— Ничего здесь не трогайте, директор должен своими глазами увидеть, почему не состоялся ваш спектакль, — обращается к нам Лариса Ивановна. — Собирайтесь и расходитесь по домам.

Когда она уходит, все внимание сочувствующих одноклассников достается мне. И от этого реву сильнее, не могу смотреть на их огорченные лица. Мы так старательно готовились, имели все шансы стать лучшими среди всей параллели…

Постепенно ребята расходятся, а я ухожу последней. Иду по коридорам и вижу Илью в костюме инквизитора. Он замечает меня и удивленно приподнимает брови.

— Ты почему плачешь? — спрашивает, ладонью вытирая слезы на моих щеках.

Сбивчиво рассказываю ему о том, как Вадим испортил нашему классу праздник, и Илья сжимает кулаки от негодования.

— Смирнов прав. Его не отчислят, потому что у отца денег немерено, — старается говорить спокойнее, но в голосе слышится злость. — Поговори с мамой, пусть она убедит директора перевести тебя в мой класс. Два года осталось учиться, я рядом буду, Смирнова к тебе не подпущу. Представь только, как нам хорошо будет! Ты и я за одной партой.

Я резко перестаю шмыгать носом, поднимаюсь на цыпочки, звонко целую Илью в щеку:

— Ты гений, Илюша! Так и сделаю. А лучше попрошу об этом Виктора Андреевича. Все равно он завтра у директора будет.

Илья улыбается, нежно обнимает меня за талию.