– Это было бы очень опасно.

Она устремила на него полный вызова взгляд. Она желала этого мужчину и хотела заполучить его, как ее бабушка, которую метко прозвали Данжероссой, заполучила ее деда. Риск только добавлял пикантности. Они будут вместе у всех под носом, и никто ни о чем не узнает, даже сестра, которая полагала, что знает все.

– О да, – ответила она. – Уже поздно, и вы должны проводить меня в мои покои.

Их взгляды скрестились, и чресла Петрониллы стали влажными. Она горела от возбуждения и страха. Какая-то крошечная часть ее разума не могла поверить, что она действительно так поступает. Другая часть гадала, последует ли Рауль за ней или отступит. Если они пересекут черту, назад пути не будет. Когда она встала, ее ноги почти подкосились.

Рауль подхватил ее. Слугам показалось, что коннетабль короля лишь помогает сестре королевы, которая неосмотрительно выпила слишком много вина, и никто не стал на них оглядываться.

Вместо того чтобы отвести Петрониллу в ее покои, Рауль увлек ее в сад. Петронилла прижалась к нему, стукнулась бедром о его бедро и захихикала. Ночной ветерок овевал их, словно теплые крылья пернатых, благоухая розами и соленым привкусом океана. Петронилле казалось, что она слышит рокот волн, а может, это кровь гудела в ее жилах. Над ними висела полная луна – набухший серебряный диск на фоне яркого темно-синего неба.

Рауль отвел ее в беседку, наполовину скрытую розами и аквилегией, и усадил к себе на колени. Петронилла обвила руками его шею и наклонила голову, приглашая к поцелую. Рауль прижал свои губы к ее губам, раздвинул их и показал, как нужно действовать.

Желание горело в ее крови, как крепкое вино. Она прижалась к нему, отдаваясь восхитительным ощущениям, которые рождались в ней в ответ на движения его губ и пальцев. Но вдруг он остановился. Его рука оказалась под юбкой, на мягкой коже ее голого бедра, где он легонько поглаживал ее так, что она едва владела собой.

– Продолжай, – выдохнула она, подаваясь бедрами вперед, раскачиваясь на нем. – Не останавливайся!

– Если я это сделаю, – сказал он, – ты знаешь, что пути назад нет. Мы будем обречены на то, что нам уготовано судьбой.

Петронилла забыла обо всем от вожделения, отчаянно нуждаясь в его любви и внимании – в его твердом мужском теле. Только это и имело значение. С последствиями она разберется позже.

– Никто ни о чем не узнает, если мы будем осторожны! – вздохнула она.

Рауль знал об осторожности все. В его прошлом было множество любовных романов. Глядя на Петрониллу, он ощущал некоторые угрызения совести, но явно недостаточные, чтобы подчинить себе похоть и хищный порыв. Она была красива, желанна, необузданна, но невинна и исполнена голода, который он чувствовал, потому что отчасти и сам был таким.

Он приподнял ее, чтобы усадить сверху.

– Осторожно, – сказал он. – Не торопись, сердце мое. Немного, а потом еще чуть-чуть.

Петронилла закрыла глаза и прикусила губу. Пришла боль, но она была терпимой, а потом накатило наслаждение, небывалое и такое изысканное, что отчасти напоминало боль. Людовик и Алиенора никогда не испытывали и не испытают ничего подобного. Только она познала наслаждение, и от этого все было еще прекраснее. Она поступала плохо, но как это может быть плохо, когда все так хорошо? А потом мыслей совсем не осталось, и она забыла обо всем, они слились воедино, как она и представляла. Содрогаясь в высшей точке наслаждения, она прикусила воротник его камзола, чтобы не закричать. Рауль обхватил ее, сделал еще три сильных толчка и приподнял над собой, чтобы выплеснуть семя вне ее тела.