Ох! Извините.

Мужичок. Я-то что, по мне, так курил бы. Только тут дымоуловители на потолке.

Толя. Задумался.

Мужичок. Я понимаю. Когда хоронить будут?

Толя. Послезавтра. Завтра забираем из морга.

Короткая пауза, во время которой Мужичок приглаживает усы, а Дедок начинает плакать.

Дедок. Зачем хоронить? Я не умер же. Я же не умер. Зачем хоронить, не надо хоронить!

Мужичок. Никто никого не хоронит, замолчи, я тебя прошу! (Толе) И так – целый день. И ночью спать не дает, плачет без конца. Худой как спичка, откуда силы берутся только?

Толя (встает). Вы извините, я пойду все-таки. (Подходит к телевизору.) К нему пульт был?

Мужичок. Да, он в тумбочке лежит. Для деда бы пульт какой придумали, звук уменьшить. Голова уже болит от криков.

Толя (открывает тумбочку, находит пульт, кладет в карман). А он без коробки был?

Мужичок. Без коробки. По крайней мере, я никакой коробки не видел. Я тут давно лежу, еще до Максима. Сначала его привезли, потом телевизор. Только он не смотрел. Его-то и включали пару раз. Я бы, может, и посмотрел, но к чему человека беспокоить?

Толя берет телевизор поудобнее.

Дедок. Зачем воруешь? Не воруй!

Мужичок. Дед, я бы тебя сейчас точно приложил головой об стену, так ты мне все нутро проел.

Дедок (чуть спокойнее). Воровать нехорошо. Посадят. Или в дурдом сдадут.

Мужичок (Дедку). Тебя уже сдали, не беспокойся.

Толя (идет с телевизором к выходу из палаты). До свидания.

Мужичок. Нет уж, лучше прощай. Нам стобой видеться не обязательно, особенно здесь.

Толя (Дедку). Извините.

Дедок. Тебя Бог извинять будет, скотина. Вор!

Пауза, во время которой Мужичок швыряет тапку в Дедка. Дедок прячется под одеялом. Мужичок, тяжело дыша, откидывается на постель. Толя с трудом протискивается в узкую дверь палаты, стараясь не уронить телевизор.

Мужичок. Он тебе кто был? Родственник?

Толя. Друг.

Мужичок. Прости, Толя. Я ничего не видел. Я спал. Просыпаюсь утром, а его…

Дедок (грозно). Тебя Бог простит!

Мужичок. Сдохни ты уже наконец!

Толя выходит. Мужичок лежит с закрытыми глазами и тяжело дышит.

Дедок (прячась под одеялом, бормочет). Бог простит… Бог простит… Он как раз простит, а я не прощу. Бог простит…

Антон и Толя сидят на скамейке на берегу озера. Антон кутается в теплую жилетку с капюшоном, рядом с ним на скамейке – бутылка пива. Толя курит. Истошно, на разрыв орут чайки.

Антон. Я однажды решил покончить с собой.

Толя. Ты правда хочешь поговорить об этом?

Антон. Да нет, я тебе просто рассказываю.

Толя. А.

Антон. Ноя трус. Я самый настоящий трус с большой буквы «тэ».

Короткая пауза, во время которой Антон делает глоток из бутылки.

Мне жутко страшно было вешаться или бросаться из окна, например. То же самое и в метро. Очень боли боюсь. Боюсь, что умру не сразу и буду долго мучиться.

Толя. Ну, немножко потерпеть – и все.

Антон. Смеешься, что ли? Я как представлю себе уровень этой боли, так и… (Машет рукой.)

Толя. Нервная система просто выключится. Ничего не будешь чувствовать.

Антон. Да? Ну, не знаю. А вдруг не выключится? Я точно не знаю, поэтому не могу быть уверен на все сто.

Толя. Ладно, все это лирика.

Антон. Окей, не буду размазывать. Я придумал умереть от переохлаждения.

Толя. Очень интересно.

Антон. Да, безумно. И, главное, проще некуда. Я просто залез в озеро, прямо в одежде, сел на дно – так, чтобы по шею воды было – и остался сидеть.

Толя. Днем, конечно?

Антон. Ночью. Чтобы никто не видел.

Толя. Странно.

Антон. Нет, это не демонстрация была, не крик о помощи, я серьезно решил себя убить.

Толя. Что пошло не так?

Антон. Какие-то алкаши меня вытащили. Мне времени не хватило переохладиться до нужной степени.