Толя. Это смешно.

Пауза, во время которой Толя давит окурок о край урны и выбрасывает его в урну. Антон смотрит на него с недоверием. Толя садится на скамейку, берет новую сигарету, закуривает, аккуратно возвращая использованную спичку в коробок.

Антон. Тут понимаешь, какой парадокс. Когда тебе на самом деле одиноко до предела, то хоть в самой гуще толпы падай – никто не подойдет, будешь лежать, пока не потухнешь. Но если тебе хочется одиночества, нестерпимо, до боли хочется одиночества, то тебе его никто не даст – всегда найдутся люди, которые тебя из него выдернут за волосы. И вернут обратно. Вот как меня.

Толя. Что, натурально алкаши вытащили из воды?

Антон. Да. Вообще никакие, сами чуть не утопились. Полезли в воду, орут: «Человектонет! Человека спасать надо! Человек, не тони!» Я отбиваться стал, мол, оставьте меня в покое. «Нет, – говорят, – не оставим, не дадим хорошему человеку помереть». Я говорю: «С чего вы взяли, что я хороший?» А они говорят, мол, плохой человек топиться не полезет.

Толя. Так и сказали?

Антон. Так и сказали. Вытащили, по плечу похлопали и ушли. Один из них обернулся: «Мы, – говорит, – пойдем скорую вызовем». Потом говорит: «Наверное». И все. Я посидел немного и домой пошел, под душем греться. Даже не простудился, как ни странно.

Пауза, во время которой Антон допивает пиво из бутылки, а Толя смотрит на него очень внимательно, можно сказать даже разглядывает.

Толя. Так что получается? Выходит, ты придумал способ проверки себя на одиночество?

Антон. Ну… получается, что так. Хотя, наверное, не совсем. Не знаю.

Толя. Скажем, если я по-настоящему одинок – то меня никто спасать не будет. Так?

Антон. Я бы не стал проверять снова.

Толя. А я бы, наверное, стал. Проверим? Меня?

Антон. В смысле?

Толя. Ну, я сейчас в воду залезу и буду как бы тонуть. А ты будешь сидеть и смотреть.

Антон. Да, сейчас! Не смешно.

Толя. А по-моему, очень смешно. Хочу узнать просто, насколько я одинок. И хочу ли я быть один.

Антон. Очевидно, что не хочешь. Я же тебя вытащу из воды в любом случае.

Толя. А я тебе запрещу.

Антон. Мне на твои запреты, знаешь…

Толя. Что ты заволновался так сразу?

Толя встает и идет поближе к воде. Антон вскакивает, опрокидывая бутылку.

Антон. Давай ты не будешь.

Толя. Давай буду.

Антон. Давай не будешь.

Толя. Нет, давай буду.

Антон. Нет, не будешь.

Толя. Я буду. Буду, не сомневайся.

Толя заходит в воду. Антон подбегает к воде, но войти в нее не решается.

Антон. Лучше выйди.

Толя. А то что? Ты маму позовешь?

Антон. Если надо будет, и маму позову.

Толя заходит глубже. Антон судорожным движением словно бы пытается разбросать воду кроссовкой. Толя, стоя по колено в воде, закуривает новую сигарету, аккуратно возвращая использованную спичку в коробок.

Слушай, выйди.

Толя. Нет.

Антон. Я тебе честно скажу. Мне очень не хочется штаны портить. Выйди, пожалуйста.

Толя. Тогда у тебя таких штанов не было?

Антон. Тогда не было.

Антон, вздохнув, заходит в воду, морщась и вздрагивая. Идет к Толе, берет его за плечо.

Толя. Подожди.

Антон отпускает плечо Толи.

С этой точки все такое другое. Сколько раз сидел здесь на скамейке, а сейчас вообще не узнаю это место, будто бы и не был здесь никогда.

Антон. Вода такая холодная. Тогда теплее была.

Толя. Смотри, вон мой дом. (Напевает тихонько.) «К жителю второго этажа жизнь пришла на кончике ножа».

Антон. Что?

Толя. Это песня такая. Была.

Антон. Не слышал никогда. Это постпанк какой-то?

Толя. Типа того.

Толя идет из воды к скамейке. Антон следует за ним. Толя садится на скамейку.

А я боли не боюсь. Я другого боюсь.