Миша (не открывая глаз). Я тебе не Миха.

Гриша. Ну простите меня, Михаил Иванович. Так знаешь?

Миша. Я не Иванович.

Лиза. Да отстань от него – пусть спит. Дальше рассказывай.

Миша. Я не сплю.

Гриша. Что-то ты какой-то занудный в последнее время стал, Мишкан.

Миша. Ты дурак.

Гриша. Ничего себе. Опасный парень Миша. Дерзит. Миха, не дерзи!

Лиза. Так что такое «небесные похороны»?

Миша. Я тебе не Миха.

Гриша. Миха-облепиха.

Лиза. Гриня! Оставь ты его в покое, а то расплачется еще. Рассказывай давай!

Короткая пауза, во время которой Миша, клюнув носом, отхлебывает кофе из чашки, а Гриша швыряет в Мишу скрепку, но промахивается.

Гриня! Ну что вы как маленькие!

Миша. Это не я. Это он.

Гриша. Ну и… короче. Когда у них кто-то умирает, то его… сажают. Ну, чтобы он как бы сидел. Ну не в том смысле, ты понимаешь.

Лиза. Я понимаю.

Гриша. И вот он так сидит целые сутки, а священник читает ему всякие молитвы из специальной книги – как бы помогает пройти посмертное путешествие.

Лиза. Здорово, наверное. Целые сутки с трупом! Хотя и утомительно.

Гриша. Ну, они привыкли.

Лиза. Все равно тяжело. У меня бы рот онемел – сутки бубнить.

Гриша. Но тем не менее.

Лиза. Ну ладно. Ну отбубнил священник. И все? Закапывают?

Гриша. В том-то и дело, что нет. Должно сначала три дня пройти, а потом близкий друг покойника относит его на типа кладбище.

Лиза. Типа?

Гриша. Ну для нас, потому что в нашем понимании это никакое не кладбище. Вот Миха, например, специалист по кладбищам. Он нам и подкинет точный термин. Да, Миха?

Миша (отхлебывая из чашки). Нет, Гриха.

Гриша. Мишкан, нуты чего? Не злись, Мишутка! Это шутка! Утро же доброе.

Миша. Шутки у тебя замшелые. Из такого же замшелого детства.

Лиза. Эй! Ну хватит уже, а? Дальше рассказывай, Гринь.

Гриша. Тебе жена, что ли, давать перестала? А, Михуил?

Миша открывает глаза и смотрит на Гришу. Тот вскакивает, сбрасывая со стола степлер.

Че, бля?! Выйдем?! Выйдем?!

Лиза. Гриня, сядь!

Гриша. Основной самый?! Основной?!

Лиза. Гриня, сядь уже!

Гриша. Держи меня, Лизон, потому что я за себя не отвечаю. Я ему рожу его презрительную расковыряю сейчас!

Миша смотрит на Гришу, шмыгая носом.

Лиза. Сядь!

Гриша (садясь). Урод жирный.

Лиза. Успокойся уже. Как дети, честное слово.

Гриша. Ну а чего он, а?

По щекам Миши текут слезы.

Лиза. Близкий друг покойника относит его на кладбище. Типа кладбище.

Гриша. А? А, да. Короче. Это такая площадка в горах. У них же там земли нет, камень один. Поэтому не во что закапывать.

Лиза. А как тогда?

Гриша. Там есть такой специальный чувак – рогьяпа. Ну, «могильщик» по-нашему. Но он не могильщик, конечно, потому что никаких могил там нет.

Лиза. А что есть?

Гриша. А есть рогьяпа, а у рогьяпы – нож. Он этим ножом режет покойника по всему телу.

Лиза. Зачем? Расчленяет его, что ли?

Миша начинает подвывать.

Гриша. А вот тут начинается самое интересное.

Лиза. Так расчленяет?

Гриша. Нет. Просто надрезает мясо. Готовит для стервятников.

Лиза. Ого. Офигеть!

Гриша. Да. Они там тусуются все время, ждут, нервничают. А когда рогьяпа надрежет мясо и отойдет в сторонку, они набрасываются на мертвеца и до самых костей его обгладывают.

Лиза. Круто как!

Гриша. Но и это еще не все.

Миша рыдает, по щекам его катятся слезы.

Лиза. Не все? Что еще-то?

Гриша. Кости-то остаются.

Лиза. И что с костями? Жгут?

Гриша. Ага, попробуй там сожги кости. Нет! Рогьяпа их дробит в муку, прикинь?

Лиза. Здорово как!

Гриша. Ага. Апотом смешивает с натуральной мукой…

Лиза (перебивает). И что, пироги печет?

Гриша. Не. Просто стервятникам отдает, а они съедают. Ничего, короче, не остается.