Она обошла мастерскую по кругу, как делала каждый раз, когда заходила сюда.

Её знакомые художники многое готовы были отдать за то, чтобы иметь возможность свободно работать в специально отведённом для этого месте. А у Майи такая возможность была. Вернее, была лишь призрачная иллюзия возможности.

Она редко находилась здесь.

Злая ирония! Пока у Майи не было своей мастерской, она работала каждый день и могла выдать до сотни картин за год. В её голове всегда рождались новые композиции. Но стоило ей так легко получить собственный уголок, как вся жизнь ощетинилась на неё и стала за шиворот тянуть из мастерской. Больше не было времени, чтобы часами стоять у холста.

С каждым годом идей становилось всё меньше. Одновременно с новой квартирой на свет появились близнецы, и с прежней жизнью было почти покончено.

Как же это порадовало свекровь и мать, которые терпеть не могли друг друга, но в одном были единодушны: Майя занимается ерундой и ей давно пора завести детей.

А когда она родила троих, ей говорили, удивляясь: «Почему ты так мало пишешь? Ты же называешь себя художницей!»

Ей хотелось послать всех подальше: они только и делали, что говорили. За пять лет материнства бабушки всего пару раз предложили Майе посидеть с внуками. Всякий раз, когда она просила об этом, её просьбу или не слышали, или выполняли с секундомером в руке.

Она не хотела жаловаться, особенно самой себе. Муж сделал всё возможное, чтобы она могла воспитывать детей и заниматься делом, которое любит. Он дал ей не только мастерскую, но и нашёл знакомых, которые помогали устраивать выставки. Это была непростительная роскошь.

Несмотря на это, все попытки мужа вернуть её к прежним занятиям только увеличивали страдания. Ведь самое горькое – не иметь возможности пользоваться тем, что имеешь. Она действительно не успевала заниматься и живописью, и детьми. Наверное, она согласилась бы остаться без мастерской в обмен на то, чтобы муж чаще мог проводить время дома.

Майе часто приходила в голову мысль, что родиться художником в этом мире, если вдуматься, отвратительно. Большинство людей только делает вид, что живопись для них что-то значит. Они даже профессией это не считают. Художники никогда не смогут дать то, что дают пекари, врачи или инженеры. Для многих художники – это балласт человечества.

Но ведь ей дан зачем-то именно такой талант! Она ни бум-бум в музыке и математике, а рисовать у неё всегда получалось лучше всего. Значит, она кому-то нужна? Если за тысячи лет существования человечества художники не исчезли как вид – приспособились, выжили и научились оставлять себе подобных, – может быть, они что-то значат?

Но невозможность заниматься любимым делом – это далеко не всё, что волновало Майю. Выставки были её единственным способом заработать.

Удобства, которыми семья окружила себя, появились в период расцвета компании мужа, – тогда её прибыль достигла максимума. В то время у них ещё не было детей. Однажды Глеб Шатров пригласил молодую супругу на свидание в их будущую квартиру. Это был один из красивых жестов, которые он так любил, а ипотека, хотя её ещё нужно было выплатить, в то время казалась сущим пустяком.

В квартире уже был сделан ремонт, и Майя почти ничего не могла добавить к внутреннему убранству. Всё до мелочей предусмотрел дизайнер. Наверное, многих женщин это только порадовало бы, но у Майи, как художника, возникло чувство собственной бесполезности.

Конечно, её поразило в этой квартире всё, включая два яруса и лестницу, – но она ещё долго не могла почувствовать себя здесь хозяйкой. Она была достаточно умна, чтобы не сказать об этом мужу, ведь он так старался! Но, как оказалось, за деньги можно купить жилплощадь, но нельзя купить дом.