«Мы побежим в чащу, — пообещал он, повышая голос, заставляя Имре напрягать связки. — Я знаю дупло зимующей белки. Можно ее напугать. Она будет прыгать по веткам, орать на весь лес, метаться и проверять свои кладовые. Хочешь, я украду у нее сушеный гриб? У нее самые вкусные грибы во всем лесу. Она сушит моховики. Они некрасиво чернеют, зато пахнут так, что хвост оближешь — нужно не смотреть, а жевать».

«Что ты несешь? — слабо возмутился Имре. — Мы никогда не...»

Ой, точно... воровали. Эта дура сушит их в производственных масштабах и в дальнюю кладовку зимой не заглядывает — если ее не напугать. Грибы черные и жесткие, их можно долго жевать, лежа на ветке и оглядывая переполошенный лес — вслед за белкой припасы начинают проверять бурундуки и куница. А старый филин недовольно бухтит и ворочается в гнезде. И вылетел бы посмотреть, да слишком светло.

Голубоглазая заинтересовалась. Тихо мяукнула, одобряя поедание грибов на пихте. Флора обхватила себя руками — замерзла — и Имре подался к ней, чтобы обнять, защищая от холода. Кошка ускользнула — отступила в коридор, а оттуда в зал. Имре поздоровался с рыжей лисицей, потоптался возле столика, и, не услышав предложение присоединиться, вернулся к приятелям.

Новости и сплетни пролетали мимо ушей — Имре неотрывно смотрел на Флору, понимая, что вышел за рамки пристойности — даже Лазар в итоге сказал: «Слушай, ты ее так взглядом сожрешь, это неприлично!». Когда — из-за взгляда ли, или просто потому, что время пришло — лисица и Флора засобирались, Имре вскочил, проводил их к гардеробной, попытался подать пальто, и, краснея, спросил:

— А, может быть, встретимся до фестиваля? Посидим где-нибудь. У меня еще два дня обучения. Мы получили квадрокоптеры для наблюдения за труднодоступными участками тайги. Это так здорово! Открывается столько возможностей!

Лисица загадочно улыбнулась. Флора долго и задумчиво смотрела на Имре, тихо мурлыкнула и сказала:

— Дай мне свою визитку. Я позвоню, если у меня будет свободное время.

— Визитку? — Имре нешуточно удивился. — У меня нет визиток. Кому их раздавать? Бурундукам и белкам?

Флора смягчилась, рассмеялась. Попросила у гардеробщика ручку и клочок бумаги, велела Имре написать номер телефона.

«А свою визитку не дала», — пробурчал Имре ирбису.

«Зачем это вообще? — фыркнул тот. — Надо в лес, на пихту».

«Нет уж, — воспротивился Имре. — Поговорить тоже надо. Всю жизнь на пихте не просидишь. Слезешь — начнутся недоразумения. Вам-то, хвостатым, что? Гриб сожрал и свободен. А нам бок о бок жить, если сговоримся».

С товарищами он распрощался, так и не запомнив разговоров. Бродил по улице, не замечая мороза, рассматривал светящиеся витрины, рекламу бытовой техники и драгоценностей, и всё больше мрачнел. Красивая Флора в лесу жить не захочет — это неудивительно. Имре не разбирался в стоимости одежды, но общее впечатление составить мог. Голубоглазая привыкла к хорошим и добротным вещам, комфорту, бесперебойной сотовой связи — не тогда, когда спутник над головой завис, а постоянно — наверняка разбиралась в кофемашинах, роботах-пылесосах и прочих вещах, которые Имре мог бы купить, но не хотел тащить на заимку. Модное и блестящее имело свойство быстро ломаться, а срочно ехать в Ирбисск можно было только за свой счет, да и то, рискуя получить нагоняй от начальства за внеплановый отпуск. Зачем такие сложности? Имре довольствовался минимумом, предоставленной министерством техникой, и был доволен. Но этого наверняка не хватит Флоре. Как и общения, как и витрин, кафе, торговых центров с громкой музыкой и манекенами, кинотеатров и летних гуляний на площади возле поющего фонтана.