– Ну да… да и какой смысл иметь дворянский титул в современном мире? – пренебрежительно произнес майор Ремес. – Насрать на это! Мы обедневшие аристократы, лишь воспоминание о достойном роде и осталось, ничего больше. Конечно, иногда становится горько, стоит подумать, что еще двести лет назад мои прадеды вершили дела великой Шведско-Финской державы.

– Понимаю, – посочувствовал Ойва Юнтунен. – Могу представить, как иногда зло разбирает.

Майор тяжело вздохнул. Дворянского в нем было не больше, чем в рабочей финской лошадке, но все равно обидно.

Ремес поправил поленья в костре. А может, все-таки поискать тут золото? Зима еще не скоро.

Ойве стало жалко угрюмого аристократа, у которого не было денег даже на учебу. Воин, майор, потомок барона Ройтерхольма, а говорит о бедности. Ойва Юнтунен вытащил бумажник и вложил в руку майора пять тысяч марок.

– Возьми на первое время. Мой золото или вместе будем мыть. Ты займешься хозяйством, а я буду собирать ягель. Найдем – поделим пополам. Или как договоримся.

Майор удивился, но деньги взял:

– Это что, то самое тетино наследство? Как ты можешь доверять совершенно чужому человеку?

– Я верю слову дворянина. Я в Пулью машину из проката оставил. Отгони ее и сдай обратно. Купи необходимый инструмент. Кирки, лопаты – все, что нужно для прииска. И продуктов на несколько месяцев. Будем изучать ягель и мыть золото. Нам некуда торопиться. Мы в отпуске.

Майор никак не мог понять, как все так обернулось. Без единого удара кулаком парень взял и отдал ему целую горсть банкнот. Да, не перевелись еще на свете дураки. Ну и что с того? С таким приятелем почему бы и не поискать золото, даже если им и не суждено будет его найти? Редкий наивняк.

Ойва Юнтунен тоже был доволен подобным поворотом дел. Теперь у него был помощник, офицер-золотоискатель. Наивность майора вызывала у Ойвы жалость. «Чем человек проще, тем больше ему приходится вкалывать», – мысленно вздохнул он.

– Я завтра сразу же отправлюсь в Киттиля за снаряжением, – пообещал майор. – Но сначала давай сделаем навес получше, чтобы мы оба могли под ним нормально спать.

Утром одетое в защитный костюм существо, еще недавно бывшее майором, исчезло в летней тайге. Бодро шагал по новой стезе он, свободный золотоискатель, подпитанный деньжатами. Ойва Юнтунен надеялся, что майор не пропадет без вести. В лагере остались его вещи, значит, должен вернуться. Ойва чувствовал, что слову нового знакомого можно доверять.

– Не все же такие бандюги, как я.

Майор Ремес отыскал машину на обочине, именно там, где приятель-отшельник ее и бросил. Он помчался в Киттиля и вернул ее местному представителю фирмы проката. Выяснилось, что машину брал некто Ойва Юнтунен, а не младший научный сотрудник Асикайнен. «Наверное, у Асикайнена есть веские причины, чтобы иногда выступать под чужим именем», – с некоторой симпатией подумал майор Ремес. Ведь и сам он назвался Ройтерхольмом. Так что квиты.

Избавившись от машины, майор рванул на телеграф и дал телеграмму жене в Испанию. Он известил ее о своем местонахождении, точнее, об его отсутствии. Затем позвонил младшей дочери, которая сказала, что помолвлена и перебралась жить к жениху.

– Вот черт. И кто этот молокосос?

Дочь описала бойфренда наилучшим образом. Заплывшее сердце майора оттаяло, особенно когда он понял, что и в отношении младшей дочери его отцовские обязанности выполнены. Он пожелал ей счастья и отправил в подарок чек на тысячу марок из денег младшего научного сотрудника Асикайнена. Потом зашел в пивную «Киттилян Киевари» и с самыми теплыми отцовскими чувствами стал наливаться пивом.