– Рано еще вытаскивать лодки на воду, – заметила Кайя.

– В этом году льда так и не было, да и не будет уже, – сказал ленсман. – Это впервые. Я тут родился, а такого не припомню.

Они ступили в широкую плоскодонку. Бьёрн – немного осторожнее, чем остальные.

– Да здесь мелко, – сказала Кайя, а ленсман оттолкнул плоскодонку от причала.

– Йес, – ответил он, глянул вниз на воду и завел мотор, решительно дернув за шнур. – Но веревочная мастерская на другом берегу, там глубоко. Можно доехать и по суше, дорога туда почти доходит, но там склон такой крутой, что иначе чем на лодке не доберешься.

Он поставил переключатель на переднюю скорость. Птица неизвестного вида поднялась с дерева в глубине ельника и предостерегающе прокричала – неизвестно что.

– Ненавижу море, – признался Бьёрн.

Харри едва смог расслышать его из-за грохота двухтактного навесного мотора. Они скользили в сером предвечернем свете по полосе чистой воды между стенами камыша высотой метра в два, миновали кучу веток, – Харри предположил, что это бобровая хатка, – и дальше, по каналу среди полузатопленных деревьев, похожих на мангровые заросли.

– Это озеро, – заметил Харри. – А не море.

– Хрен редьки… – сказал Бьёрн и отодвинулся от борта на середину банки. – По мне, ничего нет лучше суши, где-нибудь подальше от моря, чтоб только коровий навоз и горы.

Канал расширился, и озеро Люсерен наконец открылось их взору. Лодка, пыхтя, проплывала мимо каменных утесов и островков с покинутыми на зиму дачками – их черные окна, казалось, следили за ними бдительным взглядом.

– Дачки от Герхардсена[42], – прокомментировал ленсман. – Здесь у тебя никогда не будет стресса, как на Золотом берегу, где ты просто вынужден соревноваться с соседом – у кого яхта больше или роскошнее пристройка к даче. – Он сплюнул в воду.

– Как же его все-таки зовут, этого смешного придурка по телевизору, который из Утре-Энебакка? – спросил Бьёрн, стараясь перекричать шум мотора. – У него еще очки разбиты. И мопед.

Ленсман без всякого выражения посмотрел на Бьёрна Хольма и медленно покачал головой.

– Веревочная мастерская, – сказал он.

Впереди, на берегу, почти у самой воды Харри увидел старое удлиненное деревянное строение, одиноко стоящее под крутым склоном холма. С двух сторон к нему вплотную подступал лес. Рядом с мастерской вдоль отвесной стены горы шли рельсы и исчезали в черной воде. Сурик на стенах дома облупился, а окна и двери зияли открытыми проемами без стекол. Харри прищурился. Наступали сумерки, и казалось, что в одном из окон стоит одетый в белое человек и смотрит на них.

– Черт, настоящий дом с привидениями, – засмеялся Бьёрн.

– Да, так говорят, – сказал ленсман Скай и выключил мотор.

Во внезапно наступившей тишине они услышали, как смех Бьёрна эхом отозвался на другом берегу, а следом раздался звон одинокого овечьего колокольчика, долетевший до них через все озеро.

Кайя спрыгнула на берег и с проворством, говорящим о том, что это для нее дело привычное, привязала причальный конец к полусгнившему позеленевшему столбику, торчащему между водяных лилий.

Они сошли с плоскодонки на огромные валуны, которые использовались в качестве причала. Шагнули в дверной проем и оказались в очень длинном, узком и пустом помещении, пахнущем рыбьим жиром и мочой. Снаружи здание выглядело короче, часть его скрывал густой лес. Если ширина дома составляла чуть больше двух метров, то от торца до торца было метров шестьдесят.

– Тут вставали с двух концов мастерской и ссучивали веревку, – объяснила Кайя прежде, чем Харри успел задать вопрос.