Старость – это другая жизнь. Совсем другая. И не только потому, что движения скованы и с болью приходится мириться, а не лечить её, как в молодости. В конце концов, не так уж много осталось, можно и потерпеть, но как раз это и значит, что изменилась ментальность.

У Пушкина кузина говорит мамаше Лариной:

И откуда знал о старости в тридцать-то лет?

А ведь и правда: гадость жизни лезет изо всех щелей, как прежде везде сияла красота. Это так безжалостно – дать только одну жизнь, которую не с чем сравнить! Неминуемость смерти, уже осознанная, отравляет существование. Никакого удовольствия. Сплошные недостатки и только единственное утешение – воспоминания. Преимущества опыта мнимые – он полезен, когда надо принимать решения, а старость теряет даже эту потребность. Самое неприятное в старости – осознание предела жизни, его близости. Конец назначен, но точная дата не известна. Как будто объявили: у вас онкология четвёртой степени, неоперабельна, неизлечима. Ждите. Ждём-с.

Когда я сегодня называю вслух дату своего рождения, хочется не просто смеяться, хочется ржать, потому что внутри я давно ощущаю себя сорокалетней. И вдруг в зеркале отражается эдакая харя! Глаза имеют мерзкое свойство скукоживаться до изюминки, верхнюю губу бороздят вертикальные морщинки, и эти ужасные собачьи брылы! Никакие, самые дорогие кремы не помогают. Правда волос пока хватает, и лежат они хорошо. Современные причёски, вернее их отсутствие, когда длинные пряди висят неряшливыми соплями, уродуют лицо и убивают индивидуальность. Такое может позволить себе лишь известная актриса, потому что знает, что под софитами станет прекрасной.

С интересом рассматриваю свои руки: суставы припухли, нарушая строгую линию пальцев, а кожа, потеряв влагу, стала похожа на мятый шелк с залежалыми коричневыми пятнышками. Хочется послюнить палец и стереть их, но не получается, пятнышки даны навечно и в народе зовутся «смертяшки». Такие появились у моего отца, после чего он прожил ещё пятьдесят лет, но он выдающаяся личность, а я простая смертная, мне такие цифры недоступны.

Моё тело долго выглядело хорошо, вызывая зависть у приятельниц. До восьмидесяти – ни единой складочки на шее! Чистая физиология. Недавно гинеколог, просматривая анализы, заметила: «У вас повышенный гормональный фон». Не возражаю. «Вам хорошо бы замуж». Спасибо, перебьюсь. Теперь уже и тело потеряло упругость и не источает флюидов, привлекающих мужчин. Обвисшую на предплечьях и животе шкурку, комковатость на бёдрах я так же люто ненавижу, как раньше нежно любила эти прелестные места. Был дефект, был – сытые чёрные волоски на голенях. И хотя росли они не густо, я стыдилась их и втихомолку сбривала. Успокоилась, лишь прочитав «Четвёртый позвонок», откуда узнала, что американки занимаются этим регулярно и в обязательном порядке.

Трудно смириться, что не вернуть изящных рук с гладкими ногтями, бархатистой, зовущей потрогать кожи, летящей походки. Прошла жизнь, прошла безвозвратно. Тела, с его божественным даром испытывать восторг от соприкосновения с другим телом, искренне жаль. Мозги ещё шевелятся, не стареет нетленная душа, а бренному телу заказано. Нехорошо. Несправедливо. Слова, музыка звучат в голове, а тело уже утратило гармонию. Форма более уязвима и погибает раньше содержания.

Мне нравится теория академика Скулачёва. Он утверждает, что на самом деле старение природой не предусмотрено и является продуктом эволюции, заинтересованной в естественном отборе: нужно освободить место для идущих вослед. Об этом писал ещё в XIX веке оплёванный большевиками Вейсман. Старость – не закономерное явление, а болезнь. Человек вынужденно пьёт отраву, которую сам же и вырабатывает. Процесс окисления клеток организма ядовитыми формами кислорода запрограммирован, но, спросите любого программиста, программу можно сломать. Тогда, по мнению американского геронтолога Алекса Комфорта, прославившегося фразой: «Никогда не поверю, что лошадь и телега стареют одинаково», жизнь продлится до 700 лет – прямо, как у ветхозаветной Сарры, а главное, всё это время человек будет молодым. На лице пожилого Скулачёва подозрительно отсутствуют морщины, возможно, разрабатывая «таблетки от старости», он ставит опыты на себе, но пока лекарство, кстати, по его словам, баснословно дешёвое, станет доступно пациентам, пройдёт много лет. А я живу сейчас.