– Отравились все, кто ел этот суп. Значит, именно в нем дело. Этот не шнапс, не коньяк. Я не ел суп, но пил и не почувствовал никакого недомогания. А мои друзья чуть не погибли. Вопрос: кто и что сюда подмешал?

Врач присел на лавку и задумчиво потер виски. Все молчали и ждали его решения. Сейчас он был старшим по званию и фактически главным криминалистом в сложившейся ситуации. Из задумчивого состояния его вывел очнувшийся Генрих Лейбнер:

– Доктор, что произошло?

– Генрих! Как я рад, что ты жив, мой мальчик! Все в порядке. Присядь. Надо сделать промывание желудка и лечь спать.

Он кивнул солдатам:

– Помогите господину ефрейтору.

Те тут же подбежали и подхватив его с двух сторон, вывели на крыльцо. Оттуда донеслись вполне понятные каждому звуки, которые раздаются, когда человека выворачивает наизнанку рвущаяся наружу из желудка и пищевода недавно потребленная пища, не согласная с предназначенным ей естественным путем пищеварения и восстающая против этого порядка.

Врач решительно встал и скомандовал:

– Итак, всех пострадавших офицеров аккуратно проводить или перенести по домам согласно распределению. Эту бабу и ее сынка под арест в сарай. Пусть два часовых посменно их охраняют. Утром решим, что с ними делать. Немедленно отправьте двух бойцов комендантского взвода на поиски тех самых мадьяр, что ошивались здесь днем. Доставить живыми и невредимыми к коменданту для допроса.

Акулину и Лёньку вытолкали из дома и под грозные окрики, подкрепляемые тычками острого и холодного, как ледяные сосульки, ствола винтовки, впихнули в мрачную тишину сарая. Дверь захлопнулась. Было слышно, как, ворча и переругиваясь, охранники подпирают ее досками и палками. Только сейчас Лёнька почувствовал себя в безопасности. Этот сарай для него был родным, и он знал все его секреты. Уже в который раз им повезло в этот день. Они остались живы. И это было главной наградой за все пройденные унижения и мучения. К тому же Лёнька обзавелся трофеем. Ничего не говоря и не показывая матери, он тихонько прокрался в дальний угол сарая и между бревен схоронил прихваченную по дороге из дома губную гармонику, которую потерявший сознание музыкант выронил, падая на пол.

«А не будет мамкин суп из нашего Петьки жрать, гад!» – подумал мальчишка и заснул, положив голову на колени матери. Сегодня он вышел победителем в неравной схватке с напавшими на них с мамкой мадьярами, гуляющими и стреляющими в них немцами, злобным полковым врачом и со своей незадачливой судьбой, которая готовила все новые ловушки для него и матери. Более того, он захватил отличный дорогой трофей, который, возможно, еще не раз пригодится в жизни.

«Наши задачи в России: разбить вооруженные силы, уничтожить государство… Речь идет о борьбе на уничтожение. Война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке жестокость является благом на будущее. Командиры должны пойти на жертвы и преодолеть свои колебания…»

Адольф Гитлер, из выступления на совещании 30.03.1941 г.[41]

Едва первый яркий луч утреннего солнца, пробившись сквозь щель между бревенчатой притолокой и низкой дверью, упал на лицо Лёньки, он вздрогнул и открыл глаза. Вчерашние события показались ему кошмарным сном, навеянным духотой, жарой и урчащим пустым желудком. Он поднял голову и увидел мамку, сидящую подле него и задумчиво, не моргая глядящую на закрытую дверь. Разглядев мать, парень понял, что скандал, случившийся накануне вечером, происходил на самом деле, что и стало причиной их временного ареста. И хотя их пока не расстреляли, вероятность такого исхода «рассмотрения» их с матерью дела была более чем реальной.