– Мессир, я хочу все знать, чтобы Господу в благости Его было легче направлять мою послушную руку…
– Ты странный человек, Теофраст, – вздыхает Мазарди. – Ты избрал не подходящее для дворянина занятие лекаря. Став ученым медиком, ты не хочешь с кафедры нести другим свет знания, завести круг почтенных пациентов, нажить семью, дом и имущество в него, а намерен стать кочующим грыжесеком и бродячим костоправом, вечным учеником несуществующего учения.
– Но я не могу учить других науке, которая не знает, как вылечить зубную боль, и предоставляет людям умирать зависимо от их природной комплексии и силы.
Мазарди хмурится:
– Иди, сын мой, я не смею тебя удерживать. Видно, на роду тебе написано брести среди людей, как прокаженному с мешком на голове и колокольчиком. Образ твоих мыслей, поведение твое странное делают тебя непонятным и отчуждают от людей, как холщовый мешок с прорезями для глаз. Дерзость твоя, нежелание повиноваться силам вечным и несокрушимым, как звон колокольчика, заставят всех, прислушавшись на мгновение, разбежаться в страхе с твоего пути, и потому вечно будешь ты один. Иди…
Глава 5
«ОБЭХАЭС ПРИШЕЛ…»
Замигал глазок сигнальной лампочки на селекторе.
– Погоди, сейчас договорим, – сказал Шарапов и снял трубку. – Слушаю. Здравствуйте. Да, мне докладывали. Я в курсе. Да не пересказывайте мне все сначала – я же вам сказал, что знаю. А куда его – в желудочный санаторий? Конечно, в КПЗ. Ответственный работник? Ну и что? Безответственных работников вообще не должно быть, а коли случаются, то надо их метлой гнать. Послушайте, несерьезный это разговор: нечаянно можно обе ноги в штанину засунуть, а кидаться бутылками в ресторане можно только нарочно. Тоже мне, купец Иголкин отыскался! Чего тут не понять – понимаю. Но я думаю, что дела надо решать в соответствии с законом, а не с вашим личным положением – удобно это вам или неудобно. Вот так-то. Мое почтение…
Генерал положил трубку на рычаг, задумчиво спросил:
– Слушай, Стас, а ты часто бываешь в ресторанах?
– Десять дней после получки – часто.
– А я почти совсем не бываю. Давай как-нибудь вдвоем сходим. Я тебя приглашаю.
– Давайте сходим. Бутылками покидаемся?
– Да мы с тобой как-нибудь так обойдемся, без метания предметов. Эх, с делами бы нам только раскрутиться. Ну ладно, продолжим. Значит, напугала тебя сугубая научность этого вопроса. И ты считаешь, что в этих тонкостях тебе не разобраться. Так я понял?
– Приблизительно. А Позднякова я считаю невиновным.
– Это хорошо, – кивнул генерал и еле заметно усмехнулся. – Только перепутал ты все…
– Что я перепутал?
– Задание свое. Кабы пришла к тебе жена Позднякова и попросила по дружбе вашей старинной, чтобы ты проверил, не позволяет ли себе ее муж изменять брачному обету, то ее, может, и устроил бы такой ответ: «Считаю невиновным». А меня не устраивает. Твоя вера – это хорошо, но мне доказательства нужны.
– Я столкнулся здесь с вопросами, в которых ничего не смыслю. Не понимаю я этого.
– Почему не понимаешь? – деловито спросил Шарапов.
– То есть как почему? Нужна специальная подготовка, образование…
– Есть. Все это у тебя есть…
Я вышел из терпения:
– Что есть? Образование? На юридическом факультете курс высокомолекулярных соединений не читают, органическую химию не проходят, а на всю судебную психиатрию отпущено шестьдесят часов.
– Не знаю, я заочный окончил, – спокойно ответил Шарапов. – А здесь у нас, в МУРе, учат праматери всех наук – умению разбираться в людях. И у меня были случаи убедиться, что ты эту науку в некотором роде постигаешь…