Они выбежали из котельной через дверь запасного выхода и уткнулись в забор. Слева тупик, а справа открытая калитка, в проем которой на скорости нырнул человек в светлой ветровке и мотошлеме. Крынкин выстрелил, побежал за ним с такой скоростью, что Ролан не смог его догнать. А убийцу словно подхватил и унес целый табун лошадиных сил. Он вскочил на мотоцикл без номеров, дал газу, разогнался и скрылся за углом жилого дома.

Ролан и Крынкин повернули назад, но во двор котельной вышли другим путем, тем, которым должен был следовать Беглов, чтобы перекрыть преступнику путь отступления. Но майор стоял у машины в готовности сесть за руль при малейшей опасности. Заметив Ролана и следующего за ним опера, он дернулся, приоткрыл водительскую дверь, но сам же дал отбой тревоге и сделал каменное лицо, изображая из себя мудрого, строгого, а, главное, мужественного начальника.

– Докладывайте, товарищ капитан! – потребовал он.

– Может, на месте глянем?

Ролан относительно мягко взял его под локоть, задал направление, а в дверь котельной Беглов зашел уже сам. Надо отдать должное, труп кочегара его не отпугнул. К трупам потерпевших он привык, а к их живым убийцам – пока еще нет.

– Как же вы допустили такое? – не постеснялся он выразить свое возмущение.

– Я бы на вашем месте «Перехват» объявил, – сказал Ролан. – Преступник на мотоцикле удрал, думаю, марки «Хонда».

– Синего цвета, – вынимая из кармана телефон, добавил Крынкин.

Он связался со своим начальником, в двух словах обрисовал ситуацию и попросил принять меры к задержанию преступника. А Беглов склонился над трупом с таким видом, как будто по ране в голове мог определить имя убийцы.

Ролан прошел к месту, откуда стрелял преступник. Расстояние небольшое, метров пять-шесть, но все равно чувствовался почерк профессионала: с первого выстрела в голову. Пол грязный, сажа, угольная пыль, во дворе твердый, но местами пластичный грунт, наверняка криминалист сможет снять след подошвы. Но что это даст? Если преступник профессионал, он сменит и одежду, и обувь.

– Что скажешь, товарищ подполковник? – подошел к нему Крынкин. С отчужденно вежливого «вы» он перешел на доверительное «ты». Ролан ответил ему тем же.

– Профи замел следы. Начетникова нет, Шелестова нет, кочегара тоже зачистили… Осталась только Зиновьева, уборщица из детского сада. Но она видела только Шелестова, узнала его, так как в юности жила с ним на одной улице. Третьего она не видела. Но он приходил ее убивать, и еще может прийти.

– Там сейчас группа работает, а потом охрану надо будет выставить… Может, и третий жил на одной с Шелестовым улице? – вслух подумал Крынкин.

– Давайте, копайте, – легонько хлопнул его по плечу Ролан, – а я пойду пройдусь.

Он обнаружил кровь на столбе, этот след и вывел его на Шелестова. Возможно, его сообщник оставил след и здесь, в котельной. Гильзу Ролан не искал, вряд ли преступник выгравировал на ней свои имя и фамилию. И отпечаток пальца, даже если был на ней, уже выгорел. Восстановить след, конечно, можно, даже с выпущенной пули снимаются папиллярные узоры, но для этого требуется высокотехнологичная аппаратура, криминалистическая лаборатория районного масштаба такой роскошью точно не располагает. Хотя кто его знает, за двенадцать лет много чего могло измениться…

Гильзой и пулей пусть занимаются эксперты, а Ролан прошел путь, который проделал убийца, подбираясь к своей жертве. Не поленился пройтись и по дороге, по которой тот уходил на мотоцикле, но, увы, ни единой, хотя бы самой незначительной находки. На показания свидетелей он тоже не рассчитывал, поскольку лицо убийцы закрывал мотошлем, а вот антропологические данные мог определить и сам. Рост примерно сто восемьдесят, худощавый, хорошо развитая грудная клетка. О размере головы он мог судить по встрече в подъезде, когда преступник проходил мимо него. Шаг быстрый, уверенный, походка устойчивая даже для экстремальной ситуации, движения четкие, хотя нервозность в них все же чувствовалась, что, в общем-то, не удивительно.