У столба стоял мужчина с пугливым выражением лица, в летней перфорированной шляпе, в роговых очках, сутулый, поджарый. Заметив, что Ролан идет к нему, он встревоженно вжал голову в плечи и повернулся к нему спиной.

Убийцы иногда возвращаются на место преступления, и этот мог вернуться, но зачем? Смыть кровь со столба? Глупо. Что-то потерял? Вряд ли – Ролан обследовал каждый сантиметр площади, но ничего подозрительного не нашел. И все же он держал себя на боевом взводе. Оружия у него нет, наручники не в счет, вся надежда на быстроту реакции и боевую подготовку. Он и в школе активно занимался самбо, и в университете МВД тренировался с неменьшим энтузиазмом, знал, с чем ему придется столкнуться на службе.

Но мужчина в очках и не думал бросаться на него. Ролан окликнул его, он остановился и затрясся в ожидании выстрела.

– Подполковник юстиции Журавлев, – представился он. – Следственный комитет.

– Точно следователь? – повернулся к нему мужчина. – А удостоверение можно?

– Можно. В отделе. Сейчас мы туда отправимся, и вы дадите показания, расскажете, кто и в кого здесь стрелял?

– Я ничего не видел! – торопливо открестился очкарик.

– Может, это вы стреляли?

– Нет!

– А свидетель утверждает, что видел мужчину в очках и светлой шляпе.

– Я тогда в бейсболке был…

– И что вы видели из-под своей бейсболки?

– Ну, машина стояла, иду, смотрю, человек из нее выскочил. На столб налетел, назад отскочил, а там какой-то мужик с пистолетом, тоже из машины, бах!.. Схватил покойника, затащил в салон, на меня как глянет!

– Отлично! Опознать сможете?

– Так я далеко был, а очки слабые… Зрение, увы, падает, а очки я давно не менял.

– Вы же мимо шли, близко должны были подойти.

– Так я остановился! А когда этот на меня глянул, назад повернул. Он же и меня мог убить!

– Со стороны садика шли?

– Да, да… А-а, там за оградой женщина стояла с метлой в техническом халате. Она ближе, чем я, стояла, может, и разглядела этого, который стрелял… А я не видел! Зрение плохое!

– И номера машины не разглядели?

– Нет!

– А марку машины?

– Я, знаете ли, в них не разбираюсь!

Ролан удивленно расширил глаза, в упор глядя на трусливого свидетеля, и того все же проняло.

– «Ауди» был, белый! Старый совсем!..

– Может, и номера запомнили?

– Я бы запомнил, память у меня хорошая… Но, увы, не разглядел!

Ролан записал имя, фамилию, телефон и адрес свидетеля, отпустил его, а сам отправился в детский сад, находившийся за прозрачной оградой из пустотелых прутьев.

Как оказалось, техничка Зиновьева уже закончила работу, и пришлось ехать к ней домой. Пятиэтажная хрущевка, недавно отремонтированный подъезд, лампы с датчиком на движение. А камер почему-то нет.

Дверь открыла женщина лет пятидесяти, во взгляде ее сквозили климактерическая тоска и хроническая усталость, из морщин на лбу выглядывало сожаление о неудачно прожитой жизни. От женщины приятно пахло шампунем и… водкой. Пришла с работы, приняла душ, накрасилась, выпила в одиночестве, не так уж все и плохо – на сегодняшний день.

Ролан представился, объяснил, что удостоверения у него еще нет, не выписали еще. Восстановили в гражданских правах, выдали паспорт, а удостоверение будет, как только он вступит в должность. Даже временное удостоверение пока только обещают.

– И чего хочет подполковник Журавлев? – с интересом посмотрела на него Зиновьева.

– Подполковник Журавлев хочет узнать, что произошло сегодня утром на улице Парковой и что видела ваша метла, – ответил Ролан, закрывая за собой дверь.

В квартире бедненько, но чистенько, телевизор тихонечко работает в углу, на журнальном столике перед ним бутылка водки, нарезанная колбаса, рюмка.