– Чай или кофе? – крикнул я ему с кухни. – Я умею делать настоящий турецкий кофе!

– А какой у вас чай? – отозвался Алексей.

– Английский!

– Давайте чай. Только, пожалуйста, заварите в чайнике. И не пакетиками.

Я вошел в комнату через минуту и обнаружил его стоящим посередине моего непритязательного жилища. Он медленно вращал головой, обозревая скудный интерьер.

– Вы программист? – спросил он, кивнув головой на компьютер.

– Вы считаете, что программист способен что-то программировать на этом примусе? – удивился я, двигая кресло и расставляя на журнальном столике чай, сахар и прозрачное блюдце с холодными беляшами. – Этот ящик даже «ворд» обслуживает с паузами в тридцать секунд. Смею надеяться, что я писатель.

Алексей взял чашку, опустил в нее сахар, позвякивая ложечкой о фаянсовые края.

– Не могу пить чай, в котором не вижу чаинок. Не люблю пакетики.

– Это предубеждение, – не согласился я.

– Наверное, – задумчиво сказал Алексей и поднял на меня глаза. – Значит, вы писатель?

– Да, – усмехнулся я, – если рассматривать это слово с точки зрения словообразования. Пишу, значит, писатель. Печатаюсь редко. И не так, как мне этого бы хотелось.

– Это очень важно, – серьезно сказал Алексей. – Очень важно добиваться того, чего хочешь.

– Спасибо за мудрый совет, – постарался еще более серьезно ответить я. – Я стараюсь.

Я говорил с ним, а сам внимательно рассматривал его, отмечая все то, что не успел разглядеть во время наших редких и кратковременных столкновений. Передо мной сидел молодой человек. Вряд ли ему было более тридцати, хотя складки у глаз, одутловатые щеки и неизбывная усталость, пропитавшая тело, и взгляд говорили о том, что эти тридцать лет оказались не слишком легким отрезком жизни. Он по-прежнему не изменял застиранной рубашке, теряющей рисунок ткани на плечах и манжетах, синтетическим штанам-трико и стоптанным сандалиям. И шрам между ключиц оставался на месте. Он тоже смотрел на меня, но смотрел куда-то мимо и вдаль.

«Я  для него не в фокусе», – почему-то подумалось мне.

– И что же вы пишете? – спросил Алексей.

– Вы хотите почитать? – ответил я вопросом.

– Нет! – воскликнул Алексей, но тут же обреченно согласился. – Давайте.

Я принес старый журнал с закладкой из шоколадной обертки на начале собственной повести и дал ему. Он положил его на колени, обращаясь как со спящим, но ядовитым животным, и снова поднял глаза.

– У вас неприятности? – спросил он.

– Так. Ерунда, – махнул я рукой.

– Нет, – настойчиво повторил он, – у вас неприятности. Я послан к вам…. Я пришел, чтобы сказать…

– Так пришел или послан? – спросил я.

– Я пришел, – повторил Алексей, – чтобы сказать вам. Мои друзья огорчены, что вы пытаетесь следить за ними. Ваш праздный интерес может принести неприятности, собственно, он уже их приносит. Они огорчены из-за этого инцидента с колесом. Зачем вы это сделали?

Алексей снова поднял глаза и неожиданно посмотрел мне в лицо. Его глаза были серо-зеленого цвета, и на правом поблескивало рыжее пятнышко.

– У вас радужная оболочка глаз разного цвета, – сказал я ему.

– Зачем вы это сделали? – снова спросил он.

– А что бы вы сделали на моем месте? – удивился я. – На вашем огороде приземляются инопланетяне, а вы продолжаете спокойно окучивать грядки? Что бы вы сделали, если бы на ваших глазах происходили необъяснимые вещи, напоминающие сюрреалистический сон? И что мог я? Что мог сделать я, чтобы проснуться от этого сна? Разве моя вина в том, что вместо того, чтобы ущипнуть самого себя, я ущипнул колесо вашей машины?

– Это помогло вам проснуться? – спросил Алексей, показав рукой на мое лицо.