Многие офицеры батальона выделяли Ландсберга среди прочих. С несколькими, совсем молодыми прапорщиками и подпоручиками он, по их требованию, перешел на «ты», и даже несколько раз был приглашаем на товарищеские вечеринки. Впрочем, последних он старался избегать – зная, что вряд ли когда-нибудь сможет вынуть из кармана столь пухлую пачку ассигнаций, как офицеры батальона – граф Марк Ивелич или барон Гейдрих. Постоянно же быть «одолженцем» и «прихлебателем» Карл Ландсберг не желал! Эх, деньги, проклятые деньги! Их просто не было…
Глава вторая. Круг сужается
На казенной квартире гвардейца-сапера было произведено тайное «литерное» мероприятие – негласный, никем не санкционированный обыск. Иван Дмитриевич подобные мероприятия не очень любил, но, как профессионал, никогда не пренебрегал возможностью лишний раз убедиться в том, что розыск на правильном пути.
Сыщики нашли на квартире пару офицерских сапог, старательно, но не слишком тщательно отмытых от крови. Сапоги были завернуты в газету, а нашли их в сундучке денщика офицера-сапера Гусева. Он признался, что барин велел ему выбросить их, но солдат решил сохранить добрую обувку для себя.
В печке, старательно вычищенной накануне тем же денщиком, нашли следы сгоревшей бумаги. Причем бумаги высшего качества, которая даже в обугленном виде сохранила кое-где следы типографской сетки, характерной для облигаций и казначейских билетов. Скорее всего, это были захваченные Ландсбергом ценные бумаги из портфеля убитого Власова.
Главный специалистом Путилина по наружному наблюдению и по части тайных обысков был недоучившийся студент из евреев, сыскарь Семен Бергман. Он обладал каким-то сверхъестественным чутьем на спрятанные или позабытые самими преступниками улики. И именно Сене Бергману пришло во время обыска в голову внимательно пересмотреть стопку учебников, для чего-то хранимых Ландсбергом еще со времен учебы саперному делу. Среди всего этого Бергман нашел «Пособие для пластунов, производящих саперные работы в непосредственной близости от противника, и могущих иметь с ним рукопашное столкновение». В пособии был рисунок саперного складного ножа, а среди описываемых приемов обезвреживания противника особо рекомендовался захват его за шею сзади, с одновременным перерезанием горла. Этот прием, безусловно, служил гарантией отсутствия шума при тайных операциях в расположении противника. Способ убийства в Гродненском переулке был идентичным описываемому!
Среди бумаг Ландсберга нашлось несколько его фотографических портретов. Такие портреты нынешняя столичная молодежь заказывала в модных ателье дюжинами с тем, чтобы дарить избранницам своего сердца. Портреты тоже пригодились: Ландсберга безоговорочно опознал аптечный провизор Грингофф, подававший помощь молодому офицеру вечером 25 мая. Опознал гвардейского сапера и приказчик Вишневский, в оружейном магазине которого на Невском проспекте были в двадцатых числах мая приобретены складной нож военного образца без стопора и револьвер.
Последний «гвоздь в гроб» подозреваемого забил тот же Сеня Бергман, которому с фотографией Ландсберга было поручено проверить меняльные лавки, владельцы коих имели патент на работу с ценными бумагами. В лавке купца Горшкова молодой офицер был опознан как человек, который утром 26 мая разменивал здесь банковский билет в пятьсот рублей. Номер этого билета, занесенный щепетильным лавочником в свои книги, совпал с одним из номеров, записанных покойным надворным советником Егором Алексеевичем Власовым в своей тетрадке.