Находящиеся в здравии дедки медленно уложили своего усопшего брата на грубые носилки и торжественно понесли его из пиршественного зала.

Старческие ноги едва передвигались, громко шаркая по каменному полу.

Вынос тела грозил затянуться до вечера.

– И всё-таки вернёмся к вашей девственности! – воскликнул отвлечённый скорбным инцидентом сэр Бонифаций.

– Да-да, – кивнул сэр Нэвил, заметно багровея.

– Всё-таки прожив столько лет среди людей, вы не могли постоянно избегать женщин. Наверняка они не раз попадались вам на пути, ну, скажем, в городе или деревне.

– Да, бывало и такое. Но как видите, господа, я нашёл довольно удачный выход из сложившейся ситуации, став настоящим затворником. Каждые два года я переношу свою резиденцию на новое место, что в ещё большей степени способствует моей безопасности.

– Но не кажется ли вам, что, согласившись участвовать в Турнире Чести, вы подвергаете себя невероятной опасности? Ведь по пути в Армелот на нашем пути будет немало женщин.

– Всё так, – согласился сэр Нэвил, – вы совершенно правы, мой благородный друг. Но с другой стороны, час, когда мой обет будет исполнен, не так уж и далёк. Более того, он как никогда сегодня близок, так что, думаю, есть смысл рискнуть. После участия в турнире я наконец смогу познать женщину, но сперва, разумеется, женюсь.

– Какие великолепные планы! – восхитился сэр Дорвальд, с непривычки слегка охмелев.

– Ещё эля! – распорядился сэр Нэвил, и двинувшийся к нему дедок поставил перед господином стеклянную ёмкость с гомункулусом.

– Привет! – хрипло произнёс Йорик, весело подмигивая побледневшему рыцарю.

Сэр Нэвил в гневе посмотрел на забывчивого слугу, но тот уже спал наяву, причмокивая во сне губами.

– Эй, Непорочный, плесни-ка мне своего лучшего винца! – панибратски обратился к сэру Нэвилу гомункулус, улыбаясь в предвкушении вожделенной выпивки.

– Что это такое? – с расстановкой произнёс сэр Нэвил, выжидающе глядя на рыцарей.

– Это сэр Йорик, – икнув, сообщил сэр Дорвальд, высоко поднимая над головой позолоченный кубок.

– Я знаю, как зовут сие существо, – злобно проговорил хозяин замка. – Объясните мне, почему оно так отвратительно воспитано?

– Нэвил, будьте проще! – предложил сэр Бонифаций, хлопая рыцаря по спине. – Ваша воздержанность здорово повлияла на ваш характер, и он сильно испортился. Ведь это очевидно, друзья?

Прочие рыцари согласно закивали.

– Так что же вы предлагаете мне сделать?

– Исполнить просьбу сэра Йорика! – ответил за всех сэр Дорвальд.

– Ну что ж… раз вы настаиваете…

И сэр Нэвил влил в стеклянную ёмкость добрую пинту крепкого эля.

Затянувшаяся пирушка естественным образом закончилась ночёвкой в замке сэра Нэвила, так как благородные рыцари к концу дня уже не могли адекватно отвечать за свои поступки.

Трезвым, как ни странно, оставался один только Йорик, и это говорило о том, что гомункулус – пропойца с огромным накопившимся за столетия опытом.

Пробуждение было тяжёлым.

Первым проснулся сэр Бонифаций и яростно взревел, разбудив своим криком остальных благородных рыцарей, которые спали там, где упали накануне.

– В чём дело, мой друг? – обеспокоенно спросил сэр Гэвин, проведший эту ночь под пиршественным столом.

– Я ничего не вижу! – пробасил сэр Бонифаций, тяжело поднимаясь на ноги.

– Но, сэр, как такое могло произойти?

Натыкаясь на мебель, сэр Бонифаций на ощупь брёл по пиршественному залу:

– Возможно, имели место злые чары. Сэр Гэвин, где вы? Отзовитесь, ибо я иду на звук вашего голоса.

Сэр Гэвин присмотрелся к приближающемуся другу, и ему всё стало ясно.