Выяснил Медведев любопытную деталь. Всех пытавшихся в отряд проникнуть, вербовал в лагере один и тот же человек. Носил он поверх шинели повязку санитара, запоминавшуюся завербованным ярким красным цветом. Был он, бесспорно, русским, но, как уверяли разоблаченные, бойко говорил с немцами на их языке. Выяснили и фамилию вербовщика: Корзухин, Николай Корзухин.

Подробнее о нем узнали в ту самую «Ночь перед Рождеством», когда партизаны захватили управу в Жиздре. Среди попавших в руки медведевцев и внимательно ими изученных документов было и письмо коменданту города: «Я представляю при этом прошении свою автобиографию и прошу разрешить мне до конца войны жить и работать в городе при местной управе. Думаю, репутация моей семьи и моя прошлая деятельность позволят вам удовлетворить мою просьбу… Я сочту за счастье выполнять любую работу по установлению нового порядка в России». И подпись: «Львов».

Медведев сопоставил прошение с несколькими другими захваченными бумагами. Пришел к выводу: против них работает опытный провокатор. Рано или поздно его усилия внедрить в отряд диверсантов могут и осуществиться. И командир приказал во чтобы то ни стало найти в Жиздре таинственного Львова. Он же Корзухин?

Удалось. Тот самый санитар Корзухин Николай Владимирович. Обыскивали тщательно. И нашли при предателе старинное, поначалу удивившее Медведева групповое фото: премьер Временного правительства Александр Керенский и его министры. Дмитрий Николаевич определил, что один из них очень похож на санитара Корзухина. Да, точно – сходство с председателем Синода Владимиром Николаевичем Львовым. После революции его сын сменил фамилию, работал против советской власти. В первые же дни войны сдался в плен, служил в СД.

Медведев вел допросы напористо. Заманивал в словесные ловушки. Признание было неизбежно: да, посылал всех лазутчиков в отряд именно я, князь Львов.

Связались с Москвой. За Львовым-Корзухиным прислали самолет. Предателей наказывали по всей строгости.

Этими тремя буквами Дмитрий Николаевич Медведев подписывал свои донесения. Расшифровывается просто: Татьяна Ильинична Медведева, его жена, уже в нашем, XXI веке, скончавшаяся.

А еще он называл супругу «Тимофейчик». Любовь с первого взгляда и в тяжелейшее время, когда брата, тоже чекиста, бросили в тюрьму, а судьба самого Дмитрия Медведева висела на волоске. Первая жена от него ушла, думала, что и мужа арестуют.

Харьковчанка Таня Мачерет сразу понравилась Медведеву. Но она уже была чужой невестой. Скоро и свадьба с молодым инженером, часто бывавшим у Татьяны дома. Но Дмитрий не думал сдаваться. Тоже заглядывал на огонек, стараясь не обращать внимания на мать девушки, никак не одобрявшей это знакомство. Медведев был старше Тани на 15 лет, да и не успел еще официально развестись.

Этот поединок за новую и самую большую свою любовь Дмитрий Николаевич выиграл.

Был он вызван в Москву. Решил до конца бороться за правду. А Татьяна согласилась и приехать к Дмитрию Николаевичу, и стать верной спутницей. Но жених пребывал в бедственном положении: у него не было даже трех рублей, чтобы заплатить пошлину и официально зарегистрировать брак. Татьяна заплатила сама. «Будут говорить, что ты купила меня за три рубля», – вздохнул Медведев. С тех пор в семье Медведевых и существует эта семейная шутка.

А взаимная любовь была совсем не шуточная. Вот письма «железного» командира Дмитрия Николаевича жене, после которых все вопросы об искренности чувств отпадают. Это письмо Медведев отправил еще 27 августа 1941 года, до перехода отрядом линии фронта: «Тимофейчик, любимый! Пишу тебе из Брянска. Это уже последняя весточка. Через полчаса буду проезжать Орджоникидзе-град. Взгляну на свой родной дом. А потом часа через четыре буду уже на месте назначения. В Орле сфотографировался и просил одного товарища получить карточку и отправить тебе. Позу принял очень боевую, только ты не пугайся, это я нарочно. Ну, будь здоровенькой, радость моя. Крепко целую»