– Как ты это делал? – произнес он охрипшим почему-то голосом и изобразил что-то неспокойными своими руками.

Кодонак заворочался, открыл глаза и сонно спросил:

– Все?.. Уже?

– Я не понимал, что ты делал… – бормотал Роалд.

Хатин Кодонак протер глаза и нахмурился, соображая, что происходит.

– Где это видано, чтобы Оружейник делал рукоять! – возбужденно выкрикнул Мастер Роалд прямо в ухо Кодонаку, тот поморщился и отпрянул.

– Ты что, Мастера Путей видишь в первый раз? – усмехнулся он. – Ты ожидал, что он будет работать как кузнец? Возьмет молот – и вперед?

Роалд не находил слов, поэтому попытался объясниться руками, но этого языка, увы, никто не понимал.

Кодонак нерешительно взглянул на Вирда, во взгляде читалось: «Позволь послушать песню…», но Советник не озвучивал просьбу, и Вирд понял почему: он стоит, вцепившись в рукоять обеими руками и прижимая клинок к груди, острием вниз, а вид у него, наверное, такой, будто он скорее убьет, чем выпустит меч из рук.

Вирд устало улыбнулся и протянул меч Кодонаку. Хатин принял оружие не сразу, вначале оглядел острие, увидел выгравированные символы имени: «Перо смерти», провел осторожно по ним пальцами, а только затем взял меч так аккуратно, будто стеклянный. Он прикрыл глаза и задышал часто – он слышал песню, текущую в его крови, разжигающую сердце, подпитывающую огонь Дара.

Когда Кодонак отдал меч Вирду, руки его едва заметно дрогнули, и он закусил губы. Он хотел что-то сказать, открыл рот, но лишь выдохнул…

На некоторое время воцарилось молчание, и все трое погрузились в размышления.

– У меня здесь есть подходящие ножны, – первым прервал молчание Мастер Роалд, вставая и открывая ящик, что стоял поверх своих братьев-близнецов, сгрудившихся у стены.

Извлекши на свет легкие кожаные ножны, украшенные орнаментом в стиле символов Силы, он отдал их Вирду: не слишком броские, удобные, меч входит в них легко и при этом не болтается. Вирд удовлетворенно кивнул.

– Вам нужно будет вооружить всех Мастеров Золотого Корпуса новыми мечами, – сказал Вирд. – Будете работать с Музыкантами Силы и Строителями.

– Это еще зачем? – удивился Роалд, не очень-то обрадовавшийся такой перспективе.

Мастера Тарии, как заметил Вирд, ревниво относились к своему делу, держались Одаренных, следующих тем же, что и они, Путем, и очень редко работали вместе, но это – их слабая сторона. Он знал, что в Городе под куполом все было не так, и поэтому те люди не только выжили в суровых условиях, но и победили зло – неуязвимое, царствовавшее в силе, и владевшее всем известным миром.

– Только вместе, объединяя Дары, мы можем создавать то, что создавали наши предки, и лучше. Мечи, которые будут поражать связанных, даже из Первого Круга; оковы, которыми можно будет пленить Древнего; заслоны, через которые не просочится зло. – При этих словах Вирд вспомнил смотрящие в потолок, застывшие глаза мертвого Мастера Клата. Можно ли создать защиту против этого? Чтобы у него в Городе больше никто так не умер…

– Да, Верховный. Как скажешь… – задумчиво кивнул Роалд и потер щеку, на которой за ночь появилась черная щетина.

– Почти сутки прошли… – пробормотал Кодонак, – надо возвращаться, а то все нас обыскались.

Он разминал затекшую от сна в неудобной позе шею. Вирду же очень хотелось спать. Кодонак прав, нужно возвращаться, и перемещение – сейчас лучший способ.

– Спасибо вам, Мастер Роалд, – поблагодарил его Вирд, тот в ответ развел руками и пожал плечами: «За что?»

Вирд не мог переместиться сразу в одно из помещений Здания Совета – мешала им же установленная защита от незваных гостей, хотя внутри здания перемещение было возможно. Они с Кодонаком оказались почти у самого входа, прошли мимо охраны, которая узнала Верховного и Советника и, не успели оказаться на жилом этаже, как наткнулись на Мастера Миче, явно искавшего их со вчерашнего дня. Алисандес Миче очень походил на мать глазами, и Вирд, глядя на него, всегда с теплотой вспоминал добрую старушку. Кажется, вечность прошла с тех пор, как он пришел в Шеалсон. То было в другой жизни… и он был другим человеком. Но тогда дышалось ему легче – груз ответственности за всю Тарию не лежал на его плечах, он был просто парнем… бывшим рабом, беглецом, снявшим ошейник с живого эффа… но все равно – просто парнем.