Приставив флейту к губам, я медлила. В прошлый раз моя мелодия сделала гуля сильнее, и я боялась, что в этот раз произойдет то же самое. Гуль загнал меня в угол. Радовало одно – другой гуль со спины меня не застанет врасплох.

Что мне делать? Что? Гуль наступал, клацая не только когтями, но и нечеловеческими клыками в пасти. Беспросветно черные глаза с глубокими фиолетовыми синяками обещали мучительную смерть. И где заклинатели, когда они так нужны?! Что они вообще сделали с темными печатями, раз в «Павильоне Бумажных Фонариков» появилось шесть гулей!

Еще раз пнув тупого гуля ногой, я посмотрела на защитные символы, оставленные заклинателями, чтобы гули не ворвались внутрь зала пиршеств, и поняла, в чем дело! Эти письмена не только не впускали, но и не выпускали не только гулей, а вообще ничего!

Моя алая подвеска практически очистилась от чернильных узелков. Оставалось два. На подиуме Хао Бохай размахивал женской шпилькой, закрываясь раненой первой женой словно щитом, от четверых залитых кровью гулей. К «моему» гулю присоединился гуль мертвой седьмой жены.

«Пора!» – решила я, понимая, что не только двум последним чернильным узелкам, но и мне самой не спастись от разбушевавшейся нечисти, если не позову на помощь заклинателей.

Не мелодией, а неадекватным бешеным дувом, наполненном ци, я смела двух приближавшихся ко мне гулей и стену с защитными письменами и как заорала.

– Гули! Здесь гули! В зале пиршеств!

Точно также днем кричал Лу Динчень, поняв, что с гулем восьмой жены он не справиться, а от моей помощи стало только хуже.

Расстревоженные заклинатели появились в зале пиршеств спустя менее чем тридцать секунд. По их лицам было видно, какой ужас настиг их вместе с неприятным сюрпризом. Весь пол в зале пиршеств был усеян разорванными телами еще недавно бывших живыми людей. И лужи крови. Даже если среди раненых были живые, то я не могла их обнаружить.

Гулей остановили высокоуровневыми талисманами, и я наконец смогла перевести дух. Я подошла к телу Сюин и упала на колени, не в силах поверить, что моей служанки больше не было в живых. Три недели, что мы провели вместе, она заботилась об ослабевшей мне так, как никто и никогда.

– Отойди от нее! – закричал Лу Менгьяо, вырывая меня и оттаскивая в сторону. Из-за застилавших глаза слез я видела лишь его расплывшийся разноцветный силуэт. – Ее кровь отравлена мертвым ядом!

Заклинатель всунул мне в рот какую-то пилюлю и потребовал немедленно проглотить. Он был так взбудоражен, что я не могла не задуматься, почему он так испугался, что я могла пострадать? Я настолько сильно нужна ордену Сияющих Звезд? Почему?

– Сюин… она… – я не сдерживала ни слез, ни всхлипов. – Она единственная, кому я всегда была дорога. Кто любил меня любую!

К моменту моей истерики с гулями было покончено. Заклинатели со скорбными минами осматривали залитые кровью тела и находили выживших раненых, отправляя их в кружок лекарей. Их поили пилюлями с противоядием, как меня Лу Менгьяо несколько минут назад. На моей алой плетеной подвеске все еще оставалось два чернильных узелка, олицетворяющих жизни Хао Бохая и Хао Джаоэр.

***

Всех выживших вывели из «Павильона Бумажных Фонариков» и сопроводили в «Павильон Умиротворения». В нем находилась обитель трав и лекарств семейного доктора. Лекарь погиб в побоище в «Павильоне Бумажных Фонариков», но сделанных им запасов лекарств достаточно, чтобы создать пилюли с противоядием от мертвого яда, которых многим не хватило.

Кан Сэндо был зол. Я наблюдала за ним со стороны и боялась подойти поближе и спросить, что произошло во время обезвреживания печатей, и почему защитные символы против гулей сработали против людей? Мне нужен был кто-то, на кого можно было бы выплеснуть боль от осознания смерти Сюин. Ее последние слезы и кровавое пятно на персиковом платье...