Вот оно – чужое злодейство, ядовитыми змеями свернулось на её запястьях. И пора бы уходить, да надо ещё герцогу указания дать, какими травками дочь отпаивать, чтобы вывести из неё отраву. А между делом намекнуть, что не болезнь то была, а людская злоба. И вполне может статься, что человек, замысливший такое бесчинство, до сих пор живёт с герцогом под одной крышей.

Девушка на кровати задышала спокойно. Она по-прежнему выглядела очень бледной и измождённой до крайности, но это всё поправимо. Хорошее питание и должный уход быстро вернут её к жизни.

Какое-то время Рагана стояла у окна, вглядываясь в серую хмарь за стеклом. Скоро рассвет, а она и не заметила, как пролетела ночь. В замке, верно, все спят, и придётся дожидаться пробуждения герцога, чтобы поведать ему обо всём, вот только времени у неё почти не осталось.

Руки болели нещадно, пришлось колотить в дверь ногами, привлекая внимание стражников. Тяжёлые створки распахнулись неожиданно быстро. Рагана чуть было не вывалилась за порог комнаты, но в последний момент успела схватиться за косяк. Мгновенная резкая боль пронзила руку аж до плеча, и ведьма поняла, что должна поторопиться, если не хочет стать жертвой чужого проклятья.

Сквозь застившую глаза пелену слёз Рагана с трудом рассмотрела стоявшего перед ней мужчину. Как ни странно, им оказался герцог собственной персоной. Выглядел он неважно: неряшливо одетый, весь какой-то взлохмаченный, с покрасневшими от бессонной ночи глазами и помятым лицом.

Рагана подозревала, что и сама сейчас больше похожа на огородное пугало, чем на уважаемую ведьму, но что поделать, ночка выдалась не из лёгких.

- Элайна жива? – дохнул герцог перегаром, делая шаг в её сторону.

«А этот поди ещё и пил всю ночь, - отстранённо подумала ведьма, – по пьяни прибьет и не заметит».

К счастью, девушка являлась полукровкой, и кровь оборотней оказалась в ней достаточно сильна, чтобы долгое время противостоять проклятью.

- Жива, конечно, что ей сделается, - проворчала ведьма, благоразумно отступая от двери, потому что стоять на пути у герцога сейчас было бы чистым безумием с её стороны.

Мужчина рванулся к дочери и, схватив бедняжку за плечи, начал её трясти:

- Элайна, очнись, Элайна, девочка моя, да очнись же.

- Будешь так усердствовать, она вовсе не очнётся, - меланхолично отметила ведьма.

Герцог, хоть и был изрядно пьян, но понял, что делает что-то не так. Бережно опустил тело дочери обратно на кровать и отошёл подальше, явно борясь с соблазном, во что бы то ни стало привести бедняжку в чувство.

- Нам надо поговорить наедине, - сказала ведьма серьёзно и взглядом указала на дверь, возле которой собрались если не все обитатели замка, то уж точно большая их часть.

- Пошли все вон, - рявкнул герцог, довольный тем, что может на ком-то сорвать свой гнев. Не смотря на изрядное количество выпитого спиртного, напряжение его не отпускало, ведь речь шла не только о жизни дочери, но и о судьбе всего герцогства. Оборотни не простят ему гибели девочки. Обязательно отомстят. Пусть она и полукровка, и лишена второй ипостаси, а всё же член стаи, таков уж закон. Оборотни от своих детей не отказываются.

Алвар и сам не смог бы сказать, на что рассчитывал, приглашая к постели дочери деревенскую колдунью. Вероятнее всего, поступил так от отчаянья. К тому же слышал не единожды, как нахваливали её умения крестьяне, доставлявшие в замок провизию. Он бы и раньше за ней послал, да Сибелиус поклялся, что справится с болезнью Элайны собственными силами. А ещё маг презрительно отзывался о ведьмах, именуя их не иначе как малограмотными созданиями, годными лишь на то, чтобы принимать роды у деревенских баб.