Экипаж катил на запад — впрочем, все равно. Возвращаться в пансион нельзя, там засада. Ничего, первое время проживу без денег, после найду, как заработать. Главное, замерзнуть мне не грозило, зимой это страшнее всего.

Проехав пару кварталов, спрыгнула и затерялась в толпе.

Хм, ярмарка. На соседней улице развесили бумажные фонарики, расставили палатки и лотки со всевозможной снедью и ремесленными поделками. Воровато озираясь, поспешила туда. Меня манило не только скопление людей, надежно заслонившее бы от глаз солдат, но и то, чем можно тайком поживиться.

Жаль волос, но сейчас мне лучше стать мальчиком.

Ножницами разжилась быстро и теперь, пробираясь от одной палатке к другой, искала готовое платье. Кажется, там, за стекольщиком мелькнули рубашки. Никогда прежде мне не доводилось воровать, но все прошло на редкость гладко. Пока хозяин возился с покупателем, засунула под полушубок первое попавшееся и юркнула в проулок, больше напомнивший дыру между домов. Теперь нужно найти укромное место и попытаться второй раз пройти снежным путем. Куда? Пожалуй, на границу империи. Там сменю облик и пару дней проведу под именем, скажем, Грэга, пока не найду способ покинуть страну. Оставаться в империи смертельно опасно.

— Я очень не люблю, когда меня бросают девушки: ранит мужское самолюбие.

В следующий миг губы обжег жесткий поцелуй, а инквизитор крепко прижал к стене, не позволяя пошевелиться. Сжимавшая ножницы рука безвольно повисла, стиснутая крепкой мужской рукой. Потом пальцы и вовсе разжались, выронив оружие на снег. Я сопротивлялась, отчаянно сопротивлялась, пока язык Гордона не проник сквозь мои случайно разомкнувшиеся губы. И все, я поняла, что проиграла. Первый, самый первый настоящий поцелуй в моей жизни заставил пересчитать инквизитора врагом, разогнал мурашки по телу. Оно потянулось к мужчине, требуя новой ласки, на краткий миг, но его хватило. Пусть после я попыталась укусить, Гордон все почувствовал. Не понимаю, как он сумел добиться подобной реакции, ничего подобного прежде со мной не случалось. У ледяных ведьм нет чувств, тем более желания. О, теперь я поняла, что влекло женщин к мужчинам, но старания Гордона напрасны, афродозиаком меня в клетке не удержать.

— Ненавижу! — процедила сквозь зубы, когда защелкнулся железный ошейник на цепочке.

— Так с женщинами проще всего, — пожал плечами инквизитор и намотал конец поводка на руку. — Вы поддаетесь эмоциям и теряете контроль над собой. Хотя в данном случае я получил удовольствие.

— Ах удовольствие!

Рассвирепев, метким ударом колена заставила Гордона согнуться пополам. Довольно улыбалась, наблюдая за тем, как он корчится. Пусть проулок оцеплен, а впереди короткое бесцветное будущее, маленькая месть свершилась. Ни один мужчина не посмеет надо мной издеваться! Решил потешить самолюбие, получи. Как только мне могло понравиться? Воистину, в минуту опасности мы становимся безумными.

Щеку обожгла оплеуха, да такая сильная, что я не удержала равновесия и рухнула на снег. Понятно, кто-то из солдат не стерпел.

— Ведьма!

Тоненько вскрикнула, когда грубый сапог со всей силы впечатался в живот. От боли из глаз брызнули слезы.

— Хватит!

Сквозь радужную пелену разглядела, как оправившийся Гордон оттолкнул солдата и склонился надо мной. Знакомый запах кожи ударил в нос. Прикрыла глаза, не желая видеть мучителя. Пусть велит погрузить в клетку, и покончим с этим.

— Клэр?

Не пошевелилась.

— Клэр Рур?

Инквизитор попался настойчивый, пришлось посмотреть на него. Гордон протягивал платок.