Тихий вежливый стук в дверь позволил мне уйти от ответа. Анфиса, горничная матушки, которая укладывала нам обеим волосы, поторопилась открыть дверь. За порогом стоял отец. С улыбкой на губах он вошел в комнату, и я тут же поспешила к нему, протягивая руки к кошке, которую держал отец.

— Ах, Лиза, нет! Лиза! — запротестовала мать, заметив, что я собираюсь взять свою любимицу на руки. — И не вздумай! На платье останется шерсть! — возмутилась она. — Черное на голубом! Отвратительно!

— Мама, — усмехнулась я, — ничего страшного. Я потом почищу платье с помощью магии, и никаких волосков на нем не останется. — И подхватила Тамару, прижав к груди.

Кошка покосилась на мою матушку и заурчала, когда я погладила ее блестящую шерстку.

— Вот, нашел ее под дверью, — проговорил отец.

— Надо было гнать ее прочь, — сказала мама, которая предпочитала кошкам собак. Я же, воспользовавшись приходом родителя, поспешила уйти в свою комнату, пообещав, что спущусь в холл через пять минут и уже готовая к отъезду.

— И с чистым платьем! — крикнула мне вслед княгиня.

— Несомненно! — пообещала я в ответ и выдохнула с облегчением, лишь когда покинула покои матери.

Миновав длинный коридор, поднялась на этаж выше по широкой лестнице и, только оказавшись в своей комнате, опустила кошку на пол, после чего сделала то, что обещала, — почистила платье от черных волосков, оставшихся на нежной ткани.

— Отвратительно, — прошипела Тамара и, усевшись на ковре, задрала заднюю лапку и принялась вылизывать хвост. Затем, опомнившись, фыркнула и села, посмотрев на меня.

— Потерпи еще немного, — попросила я кошку. — Мы обязательно найдем способ тебе помочь.

Тамара поднялась на лапы и прошлась до дверей, затем вернулась ко мне и снова села.

— Ты просто не представляешь себе, что я чувствую, — промурлыкала она и была права. Я себе не представляла, каково это — быть кошкой. Ловить блох, вылизывать… Ой, вот об этом вообще и думать неприятно.

— Я обещала, и я помогу. — Присев на корточки перед кошкой, я посмотрела в ее изумрудные глаза.

— Твоя матушка меня терпеть не может, — тут же пожаловалась Тома. — Я боюсь, что в один прекрасный день она попросту велит избавиться от меня. Выбросит куда-нибудь через портал, и все, прости-прощай.

Не удержавшись, я протянула руку и погладила атласную шерстку.

— А вот об этом можешь более не переживать, — заверила кошку и, поднявшись на ноги, добавила: — Мы скоро переедем в свой дом.

Глаза у Томы, и без того огромные, стали просто невероятных размеров. Она нервно дернула хвостом, затем развернулась и принялась кусать спину в отчаянной погоне за блохой — отчего-то эти мелкие пакостники не выводились даже магией, — а затем снова посмотрела на меня.

— Ушам своим не верю, Елизавета Павловна! — сказала она. — В свой дом? И неужто без маменьки и папеньки?

— Издеваешься? — спросила я и, призвав магию, принялась очищать платье.

— Только самую малость, госпожа княжна. — Кошка оскалилась, попытавшись улыбнуться. Я покачала головой. Она неисправима. С тех самых пор, как я ее нашла, эта кошка просто сыплет на мою голову свои шуточки. Но, конечно, она делает это только тогда, когда никого рядом нет.

— А если без шуток, Елизавета. Что за дом такой? И почему ты мне прежде о нем не рассказывала?

Я закончила с платьем. Магия обнаружила на рукавах и на груди несколько темных шерстинок, которые тут же превратила в ничто. Платье стало безукоризненно чистым. Так, как и просила мама.

— Я и сейчас не успеваю рассказать, — напомнила я кошке. — Ты же помнишь, что я пообещала матушке? Что спущусь вниз через пять минут.