— Вы будете пиво, Астафьев? — спросил Горич, обратившись к работнику отдела.

— Нет. Я же на задании, — последовал сухой ответ, и Милош, с улыбкой повернувшись к девице, спросил: — Как твое имя, красавица?

— Дарья, господин, — тут же ответила девушка.

— Вот что, Дашенька, — продолжил Милош с прежней улыбкой, — принесите мне кружку светлого пива, а вот этому молодому господину… — указал он на Илью и тут же спросил, обращаясь к мальчику: — Чего желаешь?

Оборванец заерзал на стуле, собираясь с мыслями.

— Ну же? — поторопил его горец.

— Да я все съем, господин. Все, что ни подадут! — выпалил мальчишка и отчаянно покраснел, а его живот пропел голодную песню, вызвав насмешку у мага, сидевшего напротив.

— Понятно, — кивнул Милош. — Неси-ка, Дарья, все повкуснее да посытнее. Мне надо накормить сегодня этого молодого господина. Да и чаю не забудь с выпечкой.

Девушка мило улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами, развернулась, демонстрируя объемные бедра и тонкую талию, и ушла, довольно расправив плечи, уверенная, что господа смотрят ей вслед.

Астафьев смотрел. Милоша же занимал Илья.

Горец рассматривал мальчика и не мог понять, что его настораживает в ребенке.

Возможно, мальчик так спокоен потому, что действительно ничего не видел, но в этом надо еще убедиться.

— Скажи мне, Илья, что ты делал там, в переулке? — спросил джарганец, откинувшись на спинку стула и стараясь не замечать пьяных криков гуляющих рабочих, занимавших центр зала.

— Так ничего такого, господин, — ответил ребенок. — Спать я там собирался. Место там хорошее, тихое. Да и никто не бродит по ночам. Прежде то есть не бродил.

Илья вздохнул и, оглядев таверну, снова посмотрел на Горича.

— Там стоят бочки с мусором. Ну те, которые по утрам вывозят в печную яму, — продолжил он. — А я там прячусь. Бочки почти всегда полупустые. А еще в них тепло и иногда можно найти что-то поесть.

Астафьев, услышав эти речи, брезгливо поморщился. Милош только с пониманием кивнул.

— Вот я и спал там, понимаете? — Илья наклонился ближе к горцу. — Я ничегошеньки не видел, клянусь всеми богами, какие только на свете существуют! Спал я. А потом раз — и услышал голоса. Но говорили очень тихо. Я не рискнул высунуться. А вдруг там эти, ведьмы…

— Ведьмы? — уточнил Горич.

— Мальчишка имеет в виду барышень по вызову. Они как раз околачиваются в этом районе. Такие девицы часто работают близ таверн, что вполне логично. Мужики напиваются, а пьяного легче затащить в постель, — как бы между прочим объяснил Астафьев.

— Но почему «ведьмы»? — усмехнулся Милош.

— О! — протянул Илья. — Вы просто их не знаете. Те еще… — Он не успел закончить фразу, когда с подносом в руках у стола появилась Дарья.

Соблазнительно улыбаясь то Горичу, то Астафьеву, девушка поставила на стол перед мальчиком глубокую тарелку, доверху полную тушеного картофеля с мясом и подливой. Поставила рядом кружку пива, пододвинув ее джарганцу, и корзинку с хлебом. Следом на столе появились кружки, чай и блюдо с выпечкой, пахнувшей ванилью и корицей.

— Господа желают что-нибудь еще? — прижав поднос к объемной груди, уточнила разносчица.

— Нет, Даша. Все хорошо. Ты можешь идти, — проговорил горец, и девушка с явной неохотой отправилась прочь.

— Ешь! — велел мальчишке Милош.

Илью просить дважды было не надо. С жадностью схватив ложку, оборвыш придвинул к себе тарелку и начал есть, почти не жуя.

— Не спеши, — произнес Милош, пригубив пиво, но мальчишка остановился, только когда съел все, что было в его тарелке и вымакал остатки хлебной коркой. Все то время, пока он ел, горец следил за ним и пил пиво. Когда ребенок принялся за чай, Горич отставил в сторону пустую кружку и продолжил задавать вопросы: