2. Глава 2.

Рената

Залом правосудия в приюте святой Ифи гордо именовали небольшое, круглое помещение без мебели, в котором помещалось не больше пяти взрослых змеиных хвостов и пара человек. Раньше здесь была комната исповедей для особо важных шари. Потом здание отдали под детский приют и школу, при горном монастыре, а исповедальню переименовали в «зал правосудия».

Из украшений здесь был только древний витраж, изображающий местную богиню. Он был вмонтирован в потолок, достаточно высоко, чтобы кривые линий и изуродованное лицо той самой Ифтарии нельзя было рассмотреть. В общем, на месте неизвестного мне автора, я бы этот древний позор тоже спрятала куда-нибудь подальше от глаз. Хотя, может быть, я слишком строга к художнику? Или это такой своеобразный религиозный авангард? Как картины Пикабиа, только не на выставке, а…

- Леди, что вы скажете в свое оправдание? – от приятных размышлений об искусстве меня отвлек голос настоятельницы.

- Только после того, как многоуважаемый шари эл' Бадрах расскажет, что он делал ночью в спальне моих воспитанниц?! – чтобы смягчить разговор, я мягко улыбнулась.

Ладно, не хотела я ничего смягчать. Мне просто нравилось наблюдать за тем, как невинная женская улыбка способна взбесить обитателей монастыря, привыкших к благодетельной скромности местных женщин.

Старая грымза свела тонкие, выщипанные в едва заметную нить, брови и сжала бесцветные губы. В такие моменты глава обители становилась похожа на престарелую гюрзу. Глаза женщины сужались до размера мелких бусин, морщинки на тонкой коже углублялись, ноздри крохотного носа раздувались, демонстрируя все презрение и ненависть, которую она испытывала в этот момент.

Женщиной настоятельница монастыря святой Ифтарии, была пожилой. Она росла в таком же монастыре и пугала меня своей фанатичностью. Но, несмотря на религиозность и преданность своей вере, она гнушалась золотых монет, благодаря которым на некоторые запреты закрывала глаза. Например, на присутствие посторонних нагов в детских спальнях. Как говорится, для закона почти все равны.

Сам шари восседал на своем хвосте, по правую руку от настоятельницы, и предвкушал момент своего триумфа. Ну да, ну да. Не ты первый, не ты последний, гад бледножопый.

- Я не знал, что там спальня! – уверенно заявил эл' Бадрах.

Я удивленно вздохнула, грудь картинно качнулась в такт дыханию, присутствующие наги тут же забыли, зачем мы здесь собрались. Все внимание змей сосредоточилось на белоснежной коже идеального декольте.

- Вы просто гуляли? – наклонила голову к правому плечу и не без удовольствия заметила, как два нага из охраны шари повторили за мной этот жест.

- Мне не спалось.

- И вы решили унять бессонницу прогулкой?

- Именно!

- Выползли из своей спальни в северном крыле, добрались до восточного корпуса, который закрыт для нагов, договорились с охраной, чтобы она вас пропустила, совершенно случайно, на третьем этаже, нашли детские спальни? И поняв, где находитесь, вы решили, что терять уже нечего, и нарушили один из главных указов императора Ламбира, который запрещает нагам преодолевшим рубеж первого совершеннолетия, приближаться к девочкам, не достигшим двадцати лет? Я правильно поняла?

Глаза настоятельницы посерели. Вот только сказать она ничего не могла. Все присутствующие наги посмотрели на эл' Бадрах. Этот змей привык, что все проблемы решаются деньгами и никто, абсолютно никто не может ему перечить. Особенно жалкая женщина.

- Вы не имели права нападать на благородного шари! – вступилась за змея настоятельница.