Увидев меня, он просиял улыбкой, шагнул навстречу и вручил цветы.

– Дорогая леди, я знал, что вам и мистеру Стоуну можно верить!

– Благодарю, – довольно улыбнулась я и приняла букетик. Кустовые розы, Мэгги бы упала в обморок, увидев, как вольно обращаются с её любимыми цветами жители Бриджа. – А это вам, – передала я песню Гарельски.

Клошар дрожащими руками развернул бумажную трубочку и пробежался глазами по рядам нот.

– Чудесно, это чудесно! – решил он. – Леди Эванжелина, я хочу, чтобы вы стали первым слушателем новой песни! – заявил счастливый Серж. – У вас есть минутка?

Минутка у меня, разумеется, была, и хоть перспектива задержаться у реки не особенно привлекала, я не стала портить Гарельски настроение и согласилась. Мне не сложно, а певцу приятно.

– Прекрасно, – чуть подпрыгнул от предвкушения Серж, – Я оставил аккордеон дома и с удовольствием приглашаю вас к себе!

Это несколько меняло дело. Стать гостьей бездомного было слишком даже для такой отчаянной девицы, как я.

– Мистер Гарельски, я совсем забыла, но бабуля просила меня зайти за багетом к завтраку. Может быть, я приду в следующий раз? Тем более до вашего дома наверняка нужно ещё дойти, – привела я разумный довод.

– Зачем идти? – не разочаровал  меня клошар.

Действительно, как я могла забыть, он ведь живёт под этим самым мостом!

– Никуда идти не надо, я живу прямо здесь! – довольно сказал Гарельски, и пока я спешно придумывала, как отделаться от приглашения, мужчина указал рукой на стоящую рядом ту самую баржу с садиком на железной голове. – Моя ласточка, – хлопнул он судно по корпусу. – Добро пожаловать! – сделал он приглашающий жест и прошёл к мосткам, ведущим в экстравагантное жилище.

Видимо, сомнения явственно отразились на моём лице, потому что вовсе не клошар добавил,

– Не беспокойтесь, леди! Чтобы соблюсти приличия, мы не пойдём в каюту, а выпьем чая сверху. В моём маленьком саду имеется уютный столик и парочка плетёных стульев, – и Серж протянул мне руку, чтобы помочь подняться.

Приличия – это было последнее, о чем я беспокоилась в данный момент. Бабушка избавилась от подобных предрассудков где-то после четвёртого брака, когда её репутация среди женской половины жителей Рамбуи окончательно испортилась. Моя репутация, естественно, тоже оказалась подмоченной. Это не волновало меня тогда, в двенадцать. А сейчас и подавно. И никакие нравоучения от драгоценной мачехи не смогли это изменить.

Дело в том, что деревяшка, по которой предстояло пройти, не выглядела достаточно устойчивой, чтобы выдержать нас обоих. Но лицо Сержа горело такой яркой надеждой и ожиданием, что я вложила пальцы в его ладонь и сказала,

– Хорошо, мистер Гарельски, с удовольствием принимаю ваше предложение!

Мы прошли на судно и поднялись на верхнюю палубу по узкой металлической лестнице. Ступени жалобно скрипели под моими ногами, а Серж, несмотря на вес, поднимался удивительно бесшумно. Вот, что значит хозяин!

Я не ошиблась, сверху открывался удивительно красивый вид на собор и набережную. Всюду стояли горшки с цветами и кустарниками, маленький столик, отделанный синей мозаикой, находился в тени особенно высокого растения, и два стула действительно находились здесь же. Серж галантно проводил меня к одному из них и, предупредив, что отойдёт на пару минут заварить чай, спустился в рубку, которая, по всей видимости, служила ему ещё и кухней.

Светило ласковое солнышко, баржа приятно покачивалась на воде. Я вытянула ноги, откинулась на спинку стула и посмотрела на лазурное небо. Подозрительная белая птица пролетела прямо над моей головой. От неожиданности я подпрыгнула на стуле, а потом заозиралась по сторонам. И точно, Жофри сидел на ржавой оградке баржи, на самом её носу.