Из груди чиновника вырвался сдавленный рык, он полоснул взглядом по устилающим пол листам и рявкнул:

- Что расселась? Убирай давай, горничная!

- Мой ридикюль можно? – озабоченно попросила я.

- Зачем еще?

- У меня там расценки. С учетом размера комнаты, объема работы, срока давности… от последней уборки.

- С хозяевами своими тоже… торгуешься? – зловеще прищурился он.

- Конечно! – пожала плечами я. – С хозяевами подписывают контракт: жалование, условия проживания, выходные, все тот же объем работ… Разовый наем дороже. – озабоченно предупредила я. И сочувственно добавила. - Может, вам еще и не подойдет.

Некоторое время он молча смотрел на меня, а потом уронил всклокоченную голову на сплетенные пальцы и театрально простонал:

- И вот это и впрямь надеется выдать себя за леди? Ду-ра! – почти ласково протянул он. – Хоть бы байку свою продумала как следует. Ну какая, какая леди станет работать горничной?

- Та, которой нужны деньги? – предположила я.

- Леди не нужны… - яростно начал он и осекся. Подумал. И уже спокойнее закончил. – Леди не нужно работать.

- Двадцать семь процентов представительниц алтарной аристократии империи работают уже сейчас, а шестьдесят три процента девушек из высшего сословия собираются работать по окончании учебы. «Женское лицо имперской аристократии», статья в «Столичном вестнике», неделю назад вышла. – пояснила я на его недоуменный взгляд.

- Не горничными! – отрезал он так уверенно, будто лично собирал материал для той статьи. – И у нас тут не ваша… столица. – последнее слово прозвучало откровенно неуважительно. Ругательно, я бы сказала. – На Юге, аристократки НЕ работают.

- Я из столицы. – кротко напомнила я.

- А де Молино – южное семейство. – ехидно напомнил он.

- Император запретил нам появляться в столице? Когда? Неужели пока я в этом вашем бараке сидела? – сделала большие глаза я.

Полиция не вошла, а скорее ворвалась в разгромленный поезд – будто рассчитывала застукать безликих на месте преступления. Армейцы всей толпой поперлись в вокзал, к засевшему там местному начальству, пассажиров первого и второго классов вежливо, но непреклонно погнали к вокзальному гостевому дому – мимо меня под руки провели трясущуюся и всхлипывающую пожилую даму, которую я за волосы выдернула из безликой тьмы. Или не выдернула, судя по ее пустому взгляду. А я вдруг обнаружила, что цепочка полицейских отделяет меня и от тех, и от этих – и вместе с пассажирами третьего класса отправилась в пустое (даже без скамеек) багажное отделение. Устроилась в углу на собственном плаще, и рухнула в сон, едва успев подмостить под голову саквояж. Так что когда меня с руганью и почему-то обвинениями в побеге растолкали полицейские, и поволокли в тюремную карету, была почти бодра и почти спокойна. Еще бы какао с ванильными булочками и ванну… но в полицейском участке разве дождешься!

- Ты мне тут не умничай! Настоящую леди – хоть тут, хоть в столице, если уж ее туда понесет… - поездок в столицу господин полицейский явно не одобрял. - …содержит семья! – и он откинулся на стуле, глядя на меня с выражением полного превосходства.

- Не содержит. – покачала головой я.

- Тебе-то откуда знать?

- Я Летиция де Молино, семья де Молино меня не содержит, и я работаю горничной.

- Так. – он потер ладонями бледную от недосыпа физиономию.

Мне даже жалко его на мгновение стало. Хотя кого я обманываю? Не стало.

- Упорствуешь, значит. Да пойми ты, дурища! Ты в Приморске! У де Молино тут имение! Их все знают! За десять лет, что тут служу, ни разу не слышал ни о какой Летиции де Молино!