- Не из чего выпрыгивать! – я горестно оглядела оставшиеся от платья лохмотья. А ведь я в них еще и спала! - Мой братец… - я пожевала губами, не позволяя себе выпалит то, что я и впрямь думала о безголовом главе рода де Молино. - Получается, что в заговор ввязался. Против власти императора и целостности Империи. – официальная формулировка заставила меня скривиться. - А что бывает с имуществом заговорщиков?

- Конфискация.

- Как думаешь, я хочу, чтобы поместье моих предков конфисковали?

- Но его-то прибили… сообщники, не иначе… а ты-то, вроде, того… героиня войны…

- А имперские казначеи совсем-совсем не жадные! – ехидно хмыкнула я. – Наоборот, щедрые и добрые люди… по моей военной пенсии это сразу видно. Если я не приму меры заранее, они и меня к заговору приплетут, лишь бы имущество семьи захапать. А я… раз уж так вышло с Тристаном… собираюсь владеть этим имуществом долго и счастливо, а может, еще и детям когда-нибудь оставить.

- Надеешься братца отмазать? – продолжал хмуриться Заремба.

- Даже пробовать не буду. – мне было грустно. Отмазать… очистить память Тристана хотя бы посмертно было правильно, но… непрактично. Пустая трата ресурсов. А ресурсы у меня всегда были ограничены и, похоже, всегда будут. – Тристану уже не повредит, а жен заговорщиков в монастыри сто лет как не ссылают, так что Марите, а тем более Агате ничего страшнее допросов не грозит. Собираюсь до приезда имперских дознавателей взять полный контроль над алтарем и закрепить за собой положение главы рода.

- Ну да… - пробормотал Заремба. – Другой… другая глава, леди-офицер… Другой статус имущества.

- Мне нужно два… самое большее – три дня! – я состроила молящие глазки, которым Заремба не поверил, не проникся, но… согласился.

- До приезда имперских дознавателей, и ни часом больше. – отрезал он. – Тогда я хотя бы смогу сказать, что прятал свидетеля от мести сообщников.

- Сможешь, конечно, это же правда. Понятно же, что не один надзиратель замешан. – пожала плечами я. – Ладно, веди обратно в камеру. – я с трудом заставила себя встать. Ничего… Ванна, завтрак, изрядная чашка кофе – и буду в норме! Поскорее бы…

- Только не вздумай потом говорить, что не успела ничего, потому что тебя в камере держали! Не поможет! – настороженно предостерег Заремба.

- Да Марита за мной вот-вот О’Тула пришлет – освобождать! – отмахнулась я. – Или он сам примчится… - я пошатнулась… и взяла Зарембу под руку – шатало меня как в шторм на палубе дирижабля.

Он дико покосился на мою ладонь на сгибе локтя, но освобождаться не стал. Вот так чинно, как парочка на прогулке, мы и проследовали к камере.

- Сперва сама засадила, потом сама освобождать будет? – поинтересовался он.

- Вопить начала не Марита, а Агата, Марита всего лишь не препятствовала. – снисходительно хмыкнула. – У дорогой невестки была целая ночь, чтоб справиться с горем и злостью, и начать соображать, что только я могу войти в контакт с алтарем. Не будет меня – не будет ни фабрики, ни виноградников, ни даже дома. Попытается, конечно, давить, может, что-нибудь выторговать… Но в конце концов поймет, что полностью от меня зависит – и мы поладим.

- Уррргуум… - Заремба зевнул как больной пес. - Всегда можно поладить с человеком, который полностью от тебя зависит. И будете вы жить в этой самой семейной собственности чудесной, отлично ладящей семьей!

- Вот какой есть, такой и будем жить. – буркнула я в ответ. Станет меня тут учить каждый лохматый!

- Я разве спорю? – Заремба улыбнулся по-волчьи и галантно распахнул передо мной дверь камеры.