– Зачем нужен этот чертов кран, я еще могу догадаться, – пробормотала она. – Но для чего другая хреновина, а?

Маршалл посмотрел на вторую машину, ощетинившуюся оборудованием, напоминавшим средневековые копья.

– Понятия не имею.

– Запишите, – говорил Конти внимательно слушавшей его Экберг. – Мне нужны лишь четыре цвета – белый для снега, лазурный для неба, голубой для ледника, черный для пещеры. Ноктюрн в голубых тонах. Потребуется специальная обработка в лаборатории. – Он бросил взгляд на операторов. – Готовы?

– Готовы, – ответил Фортнем, главный оператор.

– Готовы, мистер Конти, – сказал Туссен, его помощник.

– Вам надо действовать с чрезвычайнейшей осторожностью, – предупредил Маршалл. – Пол пещеры – чистый лед, очень скользкий. И как я уже говорил, лавовые туннели крайне хрупки. Вся ваша затея – безумный риск. Одно неверное движение, и вы обрушите своды.

– Благодарим, доктор Маршалл. – Конти снова повернулся к операторам. – Фортнем, Туссен! Если услышите треск, быстро пройдитесь камерой по всем лицам. Выберите самые испуганные и дайте крупный план.

Операторы тревожно переглянулись, затем кивнули.

Осмотревшись вокруг в последний раз, Конти кивнул Туссену.

– Тишина на площадке! – рявкнул оператор.

Разговоры тут же затихли.

Конти поднял взгляд на пещеру:

– Мотор!

Щелкнула хлопушка, и камеры заработали. Одновременно взревев, двинулись в сторону черного жерла машины. Следом за ними шагали Конти и его свита. Операторы держались позади, стараясь ничего не упустить из поля зрения камер. Маршалл неохотно последовал за процессией, охваченный мрачным предчувствием, что тщеславие исполнительного продюсера станет для всех роковым.

У входа в пещеру машины остановились, и рабочие сняли с платформы крана несколько холщовых мешков. Затем над желтыми кабинами вспыхнули мощные прожектора, выдвинулись захваты, и машины вновь покатились вперед, на этот раз медленнее, исчезая в дыре. Маршалл и остальные побрели следом. Холодный сухой воздух туннеля смешался с выхлопными парами. Стены пещеры ощутимо вибрировали, рев двигателей оглушал. Обернувшись, Маршалл заметил, что, следуя указаниям Крила, широкоплечего бригадира подсобников, парни в кожанках высвобождают из снимаемых с крана мешков опорные стойки и подпирают ими своды подземного хода. Впрочем, особого оптимизма это не добавляло.

Он двинулся дальше. Фонарик не требовался – прожектора машин и камер превратили пещеру в ярко-голубой коридор. Впереди послышался скрежет – одна из машин задела за свод. Маршалл заметил, что даже обычно непрошибаемо беспечный Салли поджался и побледнел.

Затем пещера расширилась, свод ушел ввысь, и небольшая людская толпа обступила расчищенное пятно в ледяной толще. Дизели один за другим смолкли, и наступившая тишина на миг сделалась оглушительной. Лед с тихим треском слегка проседал под тяжестью механизмов. Рабочие установили последние из опор и расположились поодаль.

Какое-то время все молчали, глядя на мертвые большие глаза, взиравшие из-подо льда на пришельцев. Маршалл обвел взглядом собравшихся. Экберг беспокойно хмурилась. Барбур колдовала над своим карманным компьютером. Конти вперился в мутную толщу – его самоуверенность явно несколько пошатнулась. Фарадей, моргая из-под огромных очков, доставал из карманов измерительные приборы. Салли излучал нечто вроде отеческой гордости.

Наконец Конти пришел в себя.

– Фортнем, Туссен, вы снимаете?

– Да, – ответил главный оператор.

– Сняли ученых?

– Дважды.

– Очень хорошо. – Продюсер повернулся к Салли. – Очертите зверя, пожалуйста.